– Я тебе не козленок! – огрызнулся Марвин.
– Разве я мимимишный? – удивился Отис.
– Живо положи фаблет и возвращайся к своим обязанностям!
Согласно пророчеству, когда-нибудь великаны ступят на Биврёст, чтобы напасть на нас, и это будет означать, что пришел Рагнарок. Задача Хеймдалля – когда это случится, поднять тревогу, протрубив в рог по имени Гьяллар. И он точно не сможет этого сделать, если будет снимать видео для «снэпчата».
– Ну, можно я только доснимаю видео с козлятками? – заныл Хеймдалль.
– Нет.
Он повернулся к Отису и Марвину:
– Похоже, съемки окончены, ребята.
– Наконец-то, – буркнул Марвин. – Я – пастись.
Он спрыгнул с моста и поскакал навстречу почти верной смерти и завтрашнему воскрешению. Отис, проворчав что-то насчет того, что по ту сторону трава зеленее, последовал за ним.
– Хеймдалль, – сказал я строго, – ты понимаешь, что произойдет, если хоть один йотун проберется в Асгард?
Страж Биврёста повесил голову:
– Очень виноватый смайлик.
Я вздохнул:
– Ну ладно, я…
Тут мое внимание привлекло какое-то движение в саду отеля «Вальгалла». Я пригляделся – и немедленно пожалел об этом.
Широко расставив ноги, одетый в одни только кожаные шорты, в саду приседал, наклонялся, гнулся и пердел Тор. К его щиколотке было примотано устройство в виде валькнута – символа, состоящего из трех переплетенных треугольников.
– Что, я меня разрази, делает мой сын?! – спросил я в полном недоумении.
– Кто – Тор? – Хеймдалль оглянулся через плечо. – А, это он разминается перед пробежкой трусцой по Девяти Мирам.
– Пробежкой. По Девяти Мирам, – повторил я.
– Ага. Если у него получится намотать десять миллионов шагов на его вальшагомере – ну, той штуковине, что у него на ноге висит, – ему дадут эпизодическую роль в мидгардском сериале. Вот почему он одолжил мне своих козлов. Говорит, с ними толком не разбежишься.
– Чепуха какая!
– Да нет. Козлы-то животные не слишком быстрые. Если, конечно, не скачут галопом.
– Нет, я имел в виду… Ладно, забудь. – Я поднес сложенные рупором ладони ко рту: – Тор! Тор!!!
Хеймдалль показал на свои уши:
– Он не слышит, у него стоны в наушниках.
– Что еще за стоны?!
– Ну, которые песней зовутся. Ролик-стоны. Или он сказал «Роллинг стоунз»?
Тут, к счастью, ко мне в чертог прилетел ворон-посланец с приглашением на совещание танов.
– Наконец-то, – пробормотал я, направляясь в Зал Собраний. – Приятно будет для разнообразия побыть в обществе разумных существ.
Открыв двери конференц-зала, я увидел, что мои ближайшие советники крутятся на обитых кожей офисных вращающихся стульях.
– Кого стошнит – выбывает из игры! – крикнул один из Эриков.
– Таны! К порядку! – воззвал я.
Мои советники быстренько остановились и подъехали на стульях к столу (кроме Снорри Стурлусона, который кинулся к ближайшей мусорной корзине, чтобы опорожнить желудок).
Я опустился в кресло во главе стола и кивнул Хундингу:
– Запускай кандидаток.
Первой была Фрейдис, дочь Эрика Рыжего, когда-то великолепная валькирия. Но, судя по горбу, глуповатой улыбке и бельмастым глазам, время ее не пощадило.
– Эрик, – заметил я, – твоя дочь для этого слишком стара.
Эрик Рыжий наставил на меня указательные пальцы:
– Но ведь старый конь борозды не портит, верно?
– Не в этом случае.
Я поблагодарил Фрейдис за службу и отпустил ее ковылять на все четыре стороны.
Следующей явилась Кара – старательная, но неуклюжая и недалекая девица, которая постоянно хихикала. Она и валькирией-то стала только благодаря многовековому роману с Хельги, управляющим отелем «Вальгалла». Хорошая девушка? Безусловно. Но достойна ли она возглавить моих воительниц?
– О нет, – сказал я в ответ на полный надежды взгляд Хельги.
Боудику, грозную королеву кельтов, ставшую валькирией в шестьдесят один год, предложил в капитаны Дэви Крокетт. Она ввалилась в зал, размахивая мечом, обвела помещение нетерпеливым взглядом, запрокинула голову и в ярости взревела:
– Мне сказали, тут будут закуски!
Срубив мечом верхушку ближайшего светильника, она решительно удалилась.
Я потер переносицу:
– По крайней мере, следующая кандидатка просто не может оказаться хуже.
Следующая кандидатка оказалась хуже.
В зал вошла древняя старуха с жидкими седыми волосами и в грязных лохмотьях. Ее запах и понимание, кто передо мной, поразили меня одновременно. Я вскочил с кресла и призвал свое волшебное копье Гунгнир.