— Куда ты делась, когда мы все накурились?
На секунду ты показалась озадаченной, но потом улыбнулась.
— Я вернулся с новым косяком… А ты уже ушла.
— Я замерзла… И хотела спать.
Я закурил и оперся на перила.
— А ты хорошо провел время… той ночью?
Я кивнул, вспышкой вспомнив белокурую девицу.
— Но было бы лучше, если бы там была ты…
— Сейчас я здесь.
— Надолго?
Ты взглянула на свой почти пустой пластиковый стаканчик.
— На сколько хватит выпивки.
— Значит, минут на десять.
Когда ты рассмеялась, мне захотелось тебя поцеловать.
Выяснилось, что ты тоже жила в маленьком городке на востоке. Но в другом, более дорогом районе. И что ты уже несколько лет живешь здесь. «И, возможно, иногда еще кое-где», — добавила ты. У меня было чувство, что ты можешь оказаться еще большим бродягой, чем я. Я-то, хоть и хотел убежать, знал свои корни. Тем вечером я подвез тебя домой на своем мотоцикле. Я ехал медленно, потому что мне хотелось показать, что я надежный водитель. Ну и чтобы поездка длилась подольше. Твои руки, обхватившие меня, твоя грудь, прижимающаяся к моей спине.
Когда мы приехали, я спросил: «Мы еще увидимся?»
Ты кивнула. Махнула рукой и исчезла.
Удивительно, поначалу у нас почти совсем не было ссор.
Я не был привычен к такому.
Мне было только двадцать два, но жизнь была длинной.
Я начал изучать то, что считали полезным мои родители. Но всего два семестра биотехнологий, и я провалил все экзамены, потратил все деньги на обучение за целый год и перевелся на другой факультет. Мой отец, физик, естественно, был взбешен. Но мама, более мягкая из них, убедила его оставить меня в покое. Если я хочу изучать графический дизайн, пусть так и будет.
И это они еще не знали, что вообще-то я хотел стать музыкантом.
— Ты хорошо играешь, — сказала ты.
Мы были в гостях, и там, в гостиной, мне в руки случайно попала гитара. «Спасибо, — ответил я. — Я сам научился».
Я не сказал тебе, что родители учили играть на пианино только мою сестру. Они думали, что мальчик не будет — нет, не должен — интересоваться такой ерундой.
Ты пододвинулась ко мне поближе. На тебе была длинная шерстяная юбка, потрепанная кожаная куртка и водолазка. Волосы были убраны вверх и выбивались по краям.
— Что тебе сыграть?
— О, да он берет заказы, — прокричал кто-то с другого конца комнаты.
— Не у тебя, Бонго, — крикнул я в ответ.
Ты сказала, «что хочешь», и я стал играть песни, которые знал лучше всех. Немного Марли, и Led Zep, и Дилана, и Клэптона. Иногда ты подпевала мне негромким, приятным голосом.
— А что-нибудь из Битлов?
Вдруг мне показалось, что у меня есть только один шанс выбрать нужную песню. Что в этом будет все дело. Я быстро перебрал в голове те, что знал. «Come together», «Penny Lane», «Yellow Submarine», «Eleanor Rigby». Все они казались неподходящими, но тут я вспомнил одну, про дрозда и сломанные крылья[1]. Приятно сложная мелодия, приятно простые слова. Оказалось, ты знаешь ее наизусть. Строчку за строчкой. Комната затихла, воздух наполнился лишь звуками гитары и твоего голоса. Я знал, что, как бы то ни было, когда я вечером отвезу тебя домой, мы будем целоваться.
Ты делила квартиру с еще двумя девушками. Район был лучше, чем тот, в котором жил я, с широкими улицами и деревьями. Когда я увидел твою комнату, там были разноцветные шторы на окнах, низкая кровать, лоскутный ковер и фотографии, стоящие на буфете. Высокий бумажный торшер ты обмотала ярким шарфом. Все это было гораздо красивее, чем то, где жил я еще с тремя парнями, и все было закидано грязной посудой, брошенными ботинками и пустыми бутылками. Нам повезло, сказала ты, когда я в первый раз остался у тебя, что хозяин живет в другом доме и не будет высказывать неодобрения нашей «нескромности».
Я был выше и крупнее тебя, но мы вполне умещались в кровати, которая была странного размера, где-то между одинарной и двойной, если я прижимался спиной к стене. Ну и если мы особо не шевелились.
Мы особо не шевелились, но мы разговаривали. Мне понравилось, что когда я однажды, поздно ночью, в темноте, сказал, что хотел бы создать свой ансамбль, ты не стала смеяться.
Расхрабрившись, я дал тебе послушать песню, которую втайне записал еще у себя дома. Она была резкой и грустной, про человека, который пьет на парковке. Сейчас я не думаю, что она была хороша, но ты внимательно слушала и сказала, что у меня получилось отлично.