Перед заводилой, рыжим долговязым матросом, стоял, что-то негромко втолковывая ему, Квинт Юний Эпилл, помощник центуриона. В жилах этого коренастого воина текла кровь добуниев с примесью италийской, и Грациллоний не ошибся, выбрав его своим помощником. Ему было далеко за сорок, и боец он был опытный, бывалый. Молодежь лезет на рожон, а Квинт Юний всегда действовал обдуманно и хладнокровно. На него можно было положиться.
- Придержи свой язык, матрос! Вот мой тебе совет - придержи язык, Квинт Юний казался спокойным, но не сводил с матроса тяжелого взгляда. - И успокой своих молодцов. Вы оскорбляете не нас, вы оскорбляете Августа, которому мы служим. А это серьезное преступление.
Рыжий на мгновенье смешался, не ожидая такого поворота. В поисках поддержки он оглянулся на своих приятелей, потом, нагло ухмыляясь, выкрикнул:
- Да что ты, солдатик! Мы и в мыслях не держали оскорблять Августа, да продлит Господь его дни! Мы просто думаем, чего это в легионах вдруг решили разводить свиней и взяли тебя на племя? Или легионерам надоело тешиться с овцами? А свинка - она все ж поласковее будет?!
- Извинись, матрос, - Квинт Юний побагровел. - Извинись, не то я вобью эти слова тебе в глотку, вместе с твоими гнилыми зубами!
- Извиняюсь, извиняюсь, - продолжал паясничать рыжий. - Ты, конечно же, не свинья! Не совсем свинья. Свинья, но не совсем. Твой папаша - вот он был свиньей. А мамаша твоя - шлюха.
Воздух огласился боевым кличем Второго легиона Августа. Кинан, из демециев, юный сорвиголова, не выдержал, прыгнул на рыжего и вцепился ему в глотку. Оба покатились по палубе.
- Стоять! - крикнул Грациллоний. - Эпилл, прекратить драку! Стоять! Никому не двигаться!
Легионеры замерли. Капитан выхватил из-за пазухи кусок просмоленного каната и что было сил принялся лупить им матросов по головам. Матросы с криками бросились врассыпную. Квинт Юний Эпилл подбежал к дерущимся, схватил их за волосы, рывком потянул на себя, приподнял и с силой бросил о палубу. Удар привел их в чувство. Кинан и матрос разжали объятия и вскочили на ноги. Оба покачивались и, тяжело дыша, поводили по сторонам мутными, непонимающими глазами.
- Внимание! - Грациллонию следовало довести дело до конца. - Капитан, я требую, чтобы матрос, - он указал жезлом на рыжего, - был наказан плетьми!
- Пять плетей! - капитан взмахнул рукой, и матросы бросились к рыжему. - Ты и ты! - капитан выбрал из толпы двух закадычных друзей заводилы. - Исполняйте! Остальные - проваливайте и благодарите всех святых, что дешево отделались. По местам! - Он повернулся к Грациллонию: - Ваши люди тоже не без вины, центурион, если судить по справедливости.
- Кинан, подойди, - твердым голосом сказал Грациллоний. Он вскинул жезл и хлестнул им Кинана по лицу. На щеке у юноши вспух алый рубец. - Ступай вниз, к лошадям. Останешься там до высадки. Остальным - построиться!
Легионеры быстро построились.
- Все, кроме Эпилла, - правую руку вперед!
Насупившись и не поднимая глаз на командира, легионеры выполнили приказ. Грациллоний прошел вдоль строя и нанес каждому сильный удар жезлом по руке. Впрочем, он никого не покалечил - впереди еще был долгий и трудный поход. Эпилл, наверное, тоже заслуживал наказания, но подрывать авторитет помощника Грациллоний не хотел. В это время раздался резкий сухой щелчок, как будто треснула парусина, следом - отчаянный вопль. Это дружки рыжего наказывали своего вожака и, как видно, не жалели сил.
Наведя таким образом порядок, офицеры, морской и сухопутный, спустились в капитанскую каюту. Капитан достал флягу и налил два полных кубка. Выпив, они посидели молча.
- Это верно, дисциплина на флоте уже не та, - наконец произнес капитан. - И год от года все хуже. В том нет вины матросов. Они же видят, что творится вокруг. Когда-то Рим держал здесь сильный флот. А теперь... Теперь ходят вот такие посудины, вроде нашей. Любая галера саксов ее догонит и перегонит! Саксы творят что хотят, и в море, и на побережье. Где вчера была деревня, богатая, куда матросы к девицам бегали, - сегодня пепелище, головешки еще тлеют, трупы везде...
Саксы наведались. Прошли морем. Мимо нас. А мы бессильны. О каком боевом духе, не говоря уж о дисциплине, может идти речь? Люди подавлены, напуганы. Озлоблены. Ну, а что у вас, на суше?
- На суше не так плохо, - ответил Грациллоний. - Прошлогоднюю войну мы выиграли. Варвары теперь долго не сунутся. Моя центурия недавно вернулась из похода по Британии. Были у ордовициев, привели им нового вождя. Нашего. Недовольства никакого не было. Народ присмирел и принял нас вполне радушно.
- Надеюсь, и тамошние девицы тоже?
- И девицы... - Грациллоний улыбнулся. - В общем, на зимние квартиры все вернулись довольные, считайте даже, что отдохнули. Наш легион стоит в Иска Силурум вот уже лет двести-триста. Так что Иска для нас - второй дом. У легионеров - жены, дети. И холостым развлечений хватает. Оттуда до Акв Сулиевых всего день пути. А там - термы, театры. Веселые дома. С Лондинием, конечно, не сравнить, но все же... Не глухомань какая-нибудь северная, Грациллоний отхлебнул из кубка. - Все-таки армия для человека не худшее место. Бывает, правда, что местные поворчат после учений: мол, посевы потоптали и зачем нам эти легионы... А без легионов что было бы? Нет, где мы - там мир и порядок.
- А бывает, что легионы меняют императоров, - сказал капитан, понизив голос и пристально глядя на Грациллония. - Небось, воображаете себя хозяевами империи?
Тайное становится явным, подумал Грациллоний. Он уже убедился в этом. Британия гудела, словно потревоженный улей: Максим что-то задумал. Нетрудно было догадаться, что именно он задумал, но выговорить это вслух мало кто решался. Это могло стоить болтуну жизни. Тем более не стоило откровенничать с человеком, бывающим по обе стороны пролива. Если в Галлии о чем-нибудь проведают, то, во-первых, тут же к императорам с тайными донесениями помчатся курьеры; во-вторых, объявят мобилизацию, тогда прольется кровь граждан империи. Море крови.