- Пять лет мы терпели тебя, Колконор, и это были невеселые годы. И коли ты шагнул на дорогу, ведущую в ад, - что ж, удерживать тебя мы не станем!
В галле вновь взыграла ярость:
- Вот как ты запела, Виндилис, кошечка моя...
Он говорил, мешая исанский с языком озисмиев, и понять его было несложно.
- То-то три дня и три ночи она была такая ласковая... Нет, меня не проведешь, Виндилис. Ты всегда была больше мужчиной, чем женщиной, и большей ведьмой, чем все остальные!
- Но, мой повелитель, на вас нашло временное затмение, - пробормотал Сорен. - Сохраняйте достоинство, молю вас, ради вашего же блага.
- Достоинство? Ты думаешь, я не слышал, что она сказала, когда вышла из святилища и увидела солдат?
Он повернулся и ткнул пальцем в сторону другой женщины, стройной, сероглазой, холодной правильностью черт напоминавшей изваяние Минервы.
- Я все слышал, Форсквилис, гадюка болотная, ведьма, дьяволова невеста!
Форсквилис ответила галлу взглядом, от которого у Грациллония по спине пробежал холодок.
- Колконор, дорогой, прошу тебя... - вступила третья женщина, пышных округлых форм, с весело вздернутым носиком. Голос ее звучал мягко, почти нежно, карие глаза светились добротой. - Не надо злиться.
- Нужно быть осторожным, когда имеешь дело с тобой, Малдунилис! прошипел он угрожающе. - Это из-за твоих мерзких проделок я проспал и задержался в святилище. Это ты была приманкой в ловушке! Вон отсюда, римлянин! - сжав кулаки, галл шагнул к Грациллонию. - Я король! И я не подчинюсь римским приказам, клянусь жезлом Тараниса! Вон отсюда, если не хочешь кормить червей в навозной куче!
Грациллоний прямо-таки кожей ощущал волны ненависти, исходившие от этого человека.
- У меня верховный приказ, - стараясь оставаться спокойным, ответил он. - Кто здесь в силах обуздать безумца и выслушать меня? - Вторую фразу он произнес на латыни, обращаясь к Сорену.
Некоторые латинские слова Колконору были все-таки знакомы.
- Безумец?! - заревел он. - Это я безумец? Безумцы были те, кто пустил в коровник к твоей мамаше твоего папашу-осла, прежде чем охолостить его!
Тут рев прервался. Перегнувшись через шею коня, Грациллоний жезлом хлестнул его по сквернословящим губам. На засаленную рубаху брызнула кровь.
Мотнув головой, Колконор отпрянул и выхватил меч. Мужчины разом вдруг заговорили и бросились к нему. Грациллоний разобрал слова Сорена:
- Нет, только не здесь! Только в лесу, в Священном лесу!
Голос Сорена, казалось, дрожит от радости. Женщины остались в стороне. Малдунилис выглядела взволнованной, но не слишком. Форсквилис, прикрыв глаза, беззвучно шевелила губами, как будто читала заклинания. Виндилис, подбоченясь, разразилась громким смехом.
Сбоку к коню неслышно подошел Эпилл и тронул Грациллония за ногу.
- Похоже, они затевают драку, центурион, - сказал он встревоженно. Это можно уладить. Ваше слово, и мы в куски изрубим и его самого, и всю его братию!
Странное предчувствие овладело Грациллонием. Он не представлял, что будет дальше, но знал почему-то, что от того, как он поведет себя, зависит вся его дальнейшая судьба.
- Нет, - ответил он спокойно, - я все решу сам. Не вздумайте вмешиваться.
Кольцо вокруг короля разомкнулось, и Колконор, вложив меч в ножны, подошел к Грациллонию.
- Что ж, ты собрался бросить вызов? - проговорил он, глядя на всадника снизу вверх. - Попробуй, и я орошу землю гнилой римской кровью!
- Тогда ты будешь драться со мной! - закричал Админий.
- И с тобой, - ощерился Колконор. - Со всеми по очереди. Но первым у меня - командир. А после я передохну, - он метнул злобный взгляд в сторону женщин. - Я разделю отдых с вами, проклятые ведьмы. Не думаю, что вам это понравится.
Он повернулся и зашагал к роще.
- Мы скорбим о случившемся, - произнес Сорен на латыни. - Не так должно бы встречать посланца Рима, - по губам его скользнула улыбка. - Но у нас будет время все исправить. Надеюсь, Таранис и сам устал от такого своего воплощения. Пусть ты и римский префект - король Священного леса готов испытать тебя.
Теперь Грациллоний все понял.
- Мне... нужно будет... драться с Колконором? - спросил он, медленно выбирая слова.
Сорен кивнул.
- В лесу. До смерти. В пешем бою. Любым оружием.
- Я готов, - в душе Грациллония не было страха. Бой - это простой выбор, победить или умереть. Умирать он не собирался.
Он оглянулся. Легионеры смотрели на своего центуриона, готовые, опередив команду, выхватить мечи и ринуться в битву. Он повернул коня и подъехал к солдатам.
- Соблюдайте дисциплину, парни. Старший в мое отсутствие - Эпилл. Любые действия - только по его команде. Наш следующий привал - в Исе. За мной марш!
А из города тем временем высыпал народ. Трое спутников Сорена перегородили дорогу, не давая любопытным подойти ближе - не следует ритуальную схватку превращать в потеху для толпы. Еще трое поспешили вслед за Колконором.
Грациллоний тронул коня и медленно направился к роще. Слева от него шел Сорен, справа - женщины. Все молчали.
Спустя несколько минут они дошли до вымощенного неровными плитами двора, окруженного тремя домами. Теперь Грациллоний разглядел, какие эти дома старые: стены из грубо отесанных бревен, с дощатой крышей. Строения по бокам - длинные, приземистые, мрачные - были, скорее всего, конюшней и амбаром. Деревянные колонны, поддерживавшие крыльцо у входа в третий дом, покрывала резьба.
Посреди двора рос одинокий дуб, и ярко-зеленые, молодые, клейкие листья его сочно блестели на солнце. К нижней ветке были подвешены круглый медный щит и кузнечный молот. Щит этот, слишком большой и громоздкий, явно не годился для боя, хотя поле вокруг шишака в форме мужской головы - косматой и бородатой - испещряли вмятины.
- Сойди с коня, чужестранец, - нараспев проговорил Сорен, - подойди к Святому Древу и вызови короля на бой. И когда ты бросишь вызов, для каждого из вас время начнет свой счет. И только один вернется обратно.
Грациллоний понял, что от него требуется. Спешившись, он подошел к Святому Древу, взял молот и с размаху ударил им по щиту. Щит откачнулся, над свирепым бородатым лицом появилась свежая вмятина, и над рощей поплыл тревожный басовитый звон. Сосредоточенный Эпилл, приблизившись, вручил Грациллонию боевой щит, забрал плащ и так же безмолвно отошел. Легионеры выстроились вдоль дороги, ведущей в Ис.