– Но я не спасал Луку, – начал я.
– Нет, ты не понял ее, – проговорил Макс, перебив сестру. – Луку убили десять лет назад. Тебе тогда было всего шесть. Так что у тебя в то время не было никаких шансов ему помочь. Но сейчас ты вытащил его из десятилетнего заточения. Ты услышал его мольбу о помощи.
Мне стало жутко неловко от их слов. Я не чувствовал себя спасателем или героем. Любой другой бы поступил так на моем месте.
Прозвенел звонок, и все, кроме нас, ринулись в классы.
Адам, словно прочитавший мои мысли, добавил:
– Именно ты его услышал, Адриан. Никто другой не смог. Я не знаю, что это, твоя способность, дар или что-то еще, но ты спас семью Рицких.
Я стиснул зубы, чтобы не дать волю чувствам. Адам обнял меня, погладив по голове, Соня обняла с другой стороны, а Макс обхватил нас всех и прижал к себе, даже пытаясь приподнять. Мы так и стояли в пустом холле, обнявшись и слегка посмеиваясь от нелепости ситуации.
Во время последнего урока заболела голова, и я отпросился в медпункт, – Адам провожал меня таким взглядом, будто я сейчас помру, но учитель его не отпустил, успокоив, что я уж сам как-нибудь дойду.
Медпункт как обычно был закрыт. Действительно, зачем медсестре сидеть в школе с кучкой подростков? Что может случиться? Злой и измученный головной болью, я поднимался обратно на свой этаж, и в коридоре голова закружилась с новой силой, а ноги отказывались меня держать.
– Черт.
«Ты меня слышишь», – раздалось в голове.
– Лука?
– Адриан, – прозвучал знакомый голос за моей спиной.
Я обернулся. Лука одиноко стоял в пустом коридоре.
– Это твоя школа? – осматриваясь, спросил он с улыбкой.
– Что ты тут делаешь? Разве ты можешь здесь появляться? – Я осекся, поняв, что прозвучал грубо. – Прости, я имел в виду…
– Я и сам не знаю, почему могу быть здесь. Много лет я был привязан к парку, а теперь попадаю в те места, где есть ты.
– Ты хочешь сказать, что привязан ко мне, как к тому ножу?
– Не знаю.
Лука выглядел лучше с нашей последней встречи. Я бы даже сказал, посвежее, если такое слово вообще применимо для призрака. От него все еще исходило легкое свечение.
Я устало потер шею.
– Ты что-нибудь вспомнил?
– Да. Многое. Я вспомнил человека, который меня убил.
Я сжал руки в кулаки, впившись ногтями в тыльную сторону ладоней.
– Мне очень жаль, – медленно проговорил я.
Лука подошел ближе.
– Мне тоже. Я навсегда останусь шестнадцатилетним. Ни выпускного, ни университета, ни вождения машины, ни свадьбы, ни детей. Мои родители ничего из этого не увидят.
– Лука, – нерешительно позвал я.
И вот что я ему скажу? Как можно поддержать человека, который умер? Какие слова ему помогут? Я ненавидел себя за то, что не знал, что делать.
– Ты… – вдруг произнес Лука. – Я могу попросить тебя об одной услуге?
– Да, – охотно закивал я, – конечно.
– Ты можешь навестить мою семью? Я бы хотел их увидеть. Можно просто молча постоять с ними рядом.
– Конечно! – воскликнул я. – Без проблем.
Лука широко улыбнулся – впервые за время нашего знакомства. Это была самая счастливая улыбка, которую мне доводилось видеть.
– С кем ты разговариваешь?
Я вздрогнул, обернулся и увидел своего одноклассника Дениса. Он был одним из тех, кто мог стать моим потенциальным обидчиком, не будь в классе Адама. Денис меня презирал, но делал это скрытно. Я чувствовал его ненависть на всех уровнях.
Денис с подозрением смотрел на меня. Наверное, он вышел в туалет и застал нас с Лукой в коридоре. Точнее, меня одного, болтающего с самим с собой. Тут сложно осуждать Дениса. Я бы тоже косо смотрел на любого, кто видит то, чего нет.
– Да так.
Денис прошел мимо и гадко бросил:
– Вот ты шизик.
– Не то слово, – просто согласился я и сам удивился, как легко эти слова вылетели из моего рта.
Я всегда был странным и очень переживал из-за того, что не вписывался в класс, точно так же, как не вписался в свое время в команду по хоккею или в школе фигурного катания. Сколько себя помнил, всегда был бельмом на глазу любого коллектива. Но, может, так и надо? Может, это бельмо помогало мне видеть то, что не видят другие?
Лука заинтересованно наблюдал за Денисом, пока тот не скрылся за дверью туалета.
– Я могу скинуть его с лестницы.
– Ты такое умеешь? – шепотом спросил я.
– Один раз получилось. Я спустил с чертовой лестницы мужчину, который пьяным лез к девушкам в парке. Была зима, и ступеньки были скользкие. Он кубарем покатился вниз.
– Знаешь, – задумчиво проговорил я, – давай никому об этом не говорить. Особенно Адаму.