– Ты на апрель в Ильинском, что ли? – спросил я, припоминая ближайший сквер к Китай-городу.
Игорь шмыгнул сопливым носом:
– Не-а. В Зарядье. – И выпятил тощую грудь колесом. Я закатил глаза.
– Боже, тебя в такое солидное место поставили, а ты убежал грызть куриные кости. Сидел бы да цену себе набивал. Там, глядишь, и получил бы местечко где-нибудь в Нагатинской пойме.
– Да жрать я захотел! – Игорь вывернул шею, чтобы зыркнуть на меня глазами, желтющими, как фары. – Тут повар у меня знакомый. Я ему сигареты из ларька ворую, а он мне куриные ножки дает. И соус наливает. Кисло-сладкий. А в Зарядье деревья молодые, скучно с ними. Поговорить не о чем. Одни глупости у них на уме.
Мне хотелось еще сильнее закатить глаза. Сам-то! Мелкий, совсем неопытный, только несколько лет как заступил на службу, а выпендривается.
– Ну так как раз тебе по возрасту. Показывай деревьям видео со смешными котятами. Будете вместе смеяться. Березки тебе листьями пошуршат.
– Какой ты, Валера, все-таки остроумный! – огрызнулся Игорь.
Мы перешли улицу и засели в фастфуде. Я, как и обещал, купил куриных крыльев и поставил перед Игорем.
Не все лешачата привыкали к человеческой пище, но многие серьезно на нее «подсаживались». Игорь, очевидно, был одним из них: однажды попробовал жареную курицу и пропал. Леший отчитал его за то, что не справился с любопытством, но теперь уже ничего не поделаешь. Не придумали еще клиник, где лечили бы ушлых лешачат от зависимости от еды.
– Так чего ты испугался-то? – спросил я, глядя, как он ловко разгрызает куриные хрящи острыми зубами и утробно урчит от удовольствия. Игорь на секунду стрельнул по мне испуганными совиными глазами. – Штрафа? Так сам знал, что нарываешься. Тебя недавно на службу взяли, а ты систематически нарушаешь.
Он мотнул лохматой головой и откинул замасленными пальцами черные пряди со лба. Кожа у него, как у всех лешачат, с зеленым оттенком, но не настолько, чтобы привлечь внимание того, кто мельком посмотрит. Заметишь, только если знаешь и будешь специально приглядываться.
– Не. Не штрафа. – Лешачок заискивающе улыбнулся, но из-за острых зубов гримаска получилась жутковатой. – Ты ж не станешь на протокол меня тащить? Зачем тебе мотаться?
– Поступил вызов, значит, нужен протокол. Сам знаешь. И не мути, давай рассказывай. От кого ты так понесся? Пятки твои были невидимыми, но, я уверен, сверкали.
Игорь повел плечами, нахохлился и в несколько укусов разгрыз следующее крыло, захрустев костями.
– Повадились на нас охотиться, сволочи, – признался он. – Нескольких уже убили. Так же врываются, находят как-то и… – Он выставил два пальца, указательный и средний, и поднес к виску, имитируя выстрел.
– Да кому вы нужны? – не поверил я. – Всю жизнь так и сосуществуем. Вы охраняете парки, а мы вас ловим, чтоб вы в новостные каналы не попали.
– А вот понадобились. – Игорь сказал это тихо и с горечью, и я сразу понял, что он все-таки не врет. – Наши говорят, колдуны. Мы им нужны для их темных делишек. Раньше хватало мелочи – домовых, вон, почти всех переловили. Теперь и про нас разузнали. Будто бы нашей энергией кормят что-то большое. Некоторые говорят, будто водяного выращивают. А тот наберется сил и будет потом править московской нечистью. И будто бы нам при его правлении станет лучше жить. Только кому жить-то, если всех ему скормят?
Я задумался. Про домовых, например, все было чистой правдой. Мы тоже подрабатывали их продажей: первыми входили в опустевшие квартиры, ловили домового или кикимору в сумку и перепродавали богатым чудакам, которые хотели поселить «элитную зверушку» в свой свежепостроенный загородный дом или в квартиру в новостройке. Чтоб не ждать, пока сам заведется. Сейчас-то у домов души почти нет, надо долго ждать, пока домовой вырастет. Как плесень в сыром углу. Только весьма милая и полезная плесень. А так – заплати и держи в свое удовольствие, как кошку. Но если сбежит, то тут мы уже гарантию не давали. Наше дело – доставить в целости.
Но иногда до домовых первыми добирались колдуны. Черный рынок нечисти был развит ничуть не хуже, чем наш, почти легальный.
Нечисть для колдунов всегда была ценным ресурсом. Ее использовали как источник энергии для колдовства, ради ингредиентов для зелий и даже для жертвоприношений, когда вызывали более сильных иномирных сущностей. Департамент по контролю за нечистью особо им не препятствовал, и, я уверен, наша начальница сама информировала глав колдовских общин по поводу того, где водилось больше всего нечисти, и какая была особенно бестолкова. На лешачат они раньше не покушались, брали только анчуток, мелких бесов, кикимор и домовых – тех, кто был слишком глуп или неповоротлив, сам попадался в сети и охотно шел на приманку-заклинание. Но лесовые всегда были «элитой» городской нечисти и чтобы вот так нагло охотиться на их детей?..