Филипп следовал за ней по пятам. Это было забавно, это походило на игру.
В Варином телефоне медленно копилась книжная галерея. И становилось все любопытнее, чем именно она руководствовалась, их выбирая. А. и М. Коэн, В. Дашкевич, В. Торин, С. Кинг, М. Авад, С. Тюльбашева.
Филипп наблюдал за ней, бросая взгляды поверх стеллажа. Медленно двигался по соседнему ряду, отставая на пару шагов. Лампы натужно стрекотали над его головой, но он успевал пройти дальше, прежде чем хоть одна замигает.
Он держал в руках стопку книг, методично извлекаемых из низких шкафов. Красная футболка с логотипом магазина обманчиво выдавала в нем сотрудника. Он снимал книги с полок и ставил обратно. Ничего примечательного, обычный работник.
Варя сновала из ряда в ряд, меняла полки и стеллажи. И все фотографировала, фотографировала, фотографировала.
Я. Гийу, Ф. Бакман, Д. Тартт, Л. Бардуго.
Но она пришла не за ними.
С. Симоне, К. Маккалоу, Дж. Макнот.
И не за ними.
Р. Монтес и И. Касой, С. Бьорк, Р. Маккаммон, В. Назарова, К. Лэкберг.
Филипп не терял ее из виду. Сворачивал в ряд, который она покидала. Брал книги, что она возвращала на полки. Мельком оглядывал их обложки, проводил пальцами по невидимым следам Варвариных ладоней, быстро просматривал описания. Сквозь жгучую боль в груди вдыхал воздух, хранящий запах его «иноземки». И все отчетливей видел саму ее сущность. Личность.
«Занятно».
Варвара, очевидно, любила крайности, изголодалась по сильным эмоциям. Хотела страшных сказок, социальных драм, расследований убийств и острых любовных историй. Ее влекли мрак, тоска, тайны преступного разума. И нестабильные отношения, через которые сама вряд ли хоть когда-то бы пожелала пройти.
«Страдаешь адреналиновой зависимостью, милая?»
Свет лампы все же принялся мелко подрагивать, и Филипп спешно свернул в следующий проход.
«Клуб Дюма, или Тень Ришелье», А. Перес-Реверте. Варвара наконец нашла что было нужно. Не разглядывая обложку, не читая аннотацию, она прижала книгу к груди и уверенным шагом направилась к кассе.
Интересно, стоит ли ему прочитать все эти книги? Он определенно попробует, когда они с Варварой узнают друг друга получше. А они, конечно, узнают.
Впервые они с Варей встретились в метро. Монструозное, отвратительно громкое изобретение. Сестра уверяла Филиппа – это самое подходящее место. Для его целей. И оказалась, конечно, права. Как и всегда. Но Филипп не собирался ей о том говорить.
Метро… расползающаяся зараза, едва не погубившая в свое время весь его город. Но москвичам и их землеройкам так и не удалось до того добраться.
Кри́пта залегла куда глубже.
Метро. Огромное количество людей. Целые толпы. Они с такой охотой, таким бесконечным потоком спускались ежедневно под землю, будто на Поверхности их кто-то преследовал. Гнал. Занятно, потому что именно они – москвичи – когда-то изгнали под землю целый народ.
Его народ.
В метро было шумно, прохладно, местами довольно темно. Метро было слишком похоже на Кри́пту.
Он понял, Варя была тем, что нужно, едва она коснулась его. Однажды ее тонкие пальцы дотронулись до его носа. Они были холодными. Но они обжигали.
– Думаешь, поможет? – спросила Варю подружка.
Лиза. Чуть позже Филипп узнал имена всех ее подруг.
– Ну а вдруг, – отозвалась Варя.
«Ну а вдруг», – повторил Филипп про себя, сверху вниз глядя на ее лицо. Запоминая его.
Ее пальцы несколько мгновений водили по его носу. Нежно и мягко. Долго. Хорошо и приятно. Гладили его – давно стершийся до позолоты нос бронзовой собаки. И Варя думала, вероятно, это принесет ей удачу. А Филипп думал, что наконец нашел ее. А еще, что это все презабавно.
Жители Поверхности давно выгнали из домов его предков, прокляли весь его род, отвернулись от истинных знаний и выбрали… другую науку, которая однажды, возможно, их и погубит. И все же…
И все же Варя терла нос бронзовой собаки на «Площади Революции». А подружка ее, Лиза, таскала в сумке карты Таро – Филипп слышал их шепот, – будто и правда могла прочитать их послание.
Занятно.
Волхование было им недоступно. Но вот Филиппу…
Долго находиться в статуе было больно, но стоило хоть сотни часов мучений. Потому что Варя нашла его. Сама. Она трогала его. Гладила его. И он почти умирал… плавился под ее пальцами. Ощущал ее свет. Ее силу. Ее чистоту.
Она была тем, кто нужен. Она была его. С того самого мгновения.
И навсегда.