– Ей будет там лучше, – оправдываюсь я. – Море, кошки… Она вроде любит кошек. А транслятор…
– Транслятор забрал город. Значит, так нужно.
«Значит, так нужно» успокаивает.
Будто вспомнив, Тимофей роется в сумке и достает оттуда крошечный кактус, упакованный в полиэтилен. Я прячу его в дорожную сумку, обнимаю Тимофея, затем Елизавету и берусь за ручку переноски, внутри которой сжалась моя трусливая собака. К счастью, перелет нас ждет недолгий.
В зале ожидания я первым делом беру кофе. Сажусь рядом с переноской, посматриваю на табло и вполголоса объясняю собаке, что нам предстоит дальше, а именно – помалкивать. Собака отвечает ворчанием и яростно копает переноску, а когда я не внемлю, начинает лаять.
«Выгонят, – думаю я, обреченно опускаясь на колени, чтобы разглядеть, чего она там роет. – С позором».
Между колесами переноски валяется силиконовый кейс с эйрподсами. Должно быть, кто-то выронил в очереди к гейту. И хотя бедолага с огромной долей вероятности уже взмыл в небеса, я честно обхожу сидящих вокруг людей с вопросом, не их ли это вещь.
Удивительно, но никто не признается. Я вставляю эйподсы в уши, ни к чему не подключая.
– Пап, ты любишь кошек и море?
И буквы на табло складываются в слова.
Ксения Хан
Пойди туда – не знаю куда
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Курская». Уважаемые пассажиры! В вагоне метро держитесь за поручни.
Денис очнулся, когда двери закрывались. Плотнее прижав козырек кепки к затылку, он ринулся было к выходу, но опоздал – перед глазами уже набирала скорость платформа нужной ему станции. Потом она исчезла, сменившись тюбингами в темном тоннеле кольцевой линии. Мужской голос монотонно диктовал правила поведения в метрополитене, пока Денис чихвостил себя на все лады.
Зря он поперся в метро – попасть на площадь трех вокзалов можно было и наземным транспортом, а после уже спуститься на нужную станцию и отыскать деда. Делов-то.
Если, конечно, дед все еще просит милостыню в переходе рядом со скрипачами, а не сгинул, как грозился лет двадцать, в подземных реках.
Денис прислонился лбом к стеклу, ткнулся зажимом кепки прямо в надпись «Не прислоняться» и выдохнул все скопившееся в груди раздражение. Мать велела отыскать деда и привезти домой, но ее тревога была Денису совершенно неясна. Дед и раньше пропадал надолго, а потом находился самостоятельно в Бутовском или Битцевском лесопарке. Что сейчас так напугало маму, Денис не понял, но уточнять не стал: она выгнала его из дома до того, как недоумение оформилось на языке в связную речь.
Теперь вот он тащился по Кольцевой прочь от нужной ему станции, одетый, как подросток нулевых – в красную кепку, спортивку с двумя грязными белыми полосами по рукавам и старые поношенные джинсы, подпоясанные широким ремнем. Денис так должен был на тусовку к Алене ехать, за город. Верните мой две тысячи седьмой, и все такое.
А вместо этого Денис Потемкин едет искать старика-попрошайку. Занятие для воскресного утра самое топовое.
Не успел вагон метро затормозить на «Курской», а диктор объявить станцию, как в аккуратном визге торможения засипел знакомый Денису голос. Ну, приехали.
– У Курского причала-а-а лиха беда начало-о-о.
Денис зажмурился. Зря он вообще в метро сунулся.
Кот материализовался рядом с притихшим Денисом, аккурат между ним и тучным мужиком, вставшим у дверей, чтоб выйти на станции. Кота мужик, конечно, не заметил.
Денис тоже попытался сделать вид, что ничего необычного в затормозившем вагоне не происходит, но кот ткнулся сухим носом прямо в подбородок Потемкина, и тот, вместо того чтобы выйти из вагона, когда двери открылись, встал как вкопанный.
– Дениска-а-а, – замяучил кот, – давно-о-о ты к нам не заглядывал.
Пришлось открыть глаза и посмотреть в желтые глаза шерстяного облака. Кот Баюн выглядел почти так же, как и пару лет назад, когда Денис последний раз катался по Кольцевой линии. Серо-черный, грязный, вся шерсть свалялась, усы от старости завиваются, в одном глазу глаукома, и зубов недостает: улыбка у кота выходит противная, с черными провалами вместо клыков.
– Ты в песне все слова перепутал, – ответил Денис шепотом, пока новые пассажиры рассредотачивались по вагону и на него внимания не обращали.
Кота видеть могут только ему подобные и дети ему подобных, а обычным людям он теперь лишь во снах является. Заговори Денис с котом в полный голос, его бы сочли сумасшедшим.