Впрочем, дома на этой улице как раз у лешего бы восторга не вызвали: сплошь все стеклянное, блестящее, в десятки этажей. И люди тут ходили деловые – в костюмах, с кейсами-портфелями, с гарнитурами в ухе. Те самые, которые пьют латте на миндальном, капучино на кокосовом, а от офиса до офиса разъезжают как минимум на такси… Нет, деду бы здесь не понравилось.
Испытывая сомнения в каждом своем шаге, Денис дошел до фудмолла «Депо» и замер на входе. Тут прежде трамвайное депо было, настоящее, дед любил приезжать сюда и смотреть, как ранним утром от краснокирпичного здания в разные стороны разъезжается по рельсам городской транспорт. Он говорил, ему стук колес нравится. Может, потому в метро и спустился – поезда слушать.
От фудмолла дальше по Лесной тянулась старая трамвайная линия – большинство их разобрали, заварили в асфальт, а эта осталась. Вдоль одной рельсы, ближайшей к тротуару, шла красная полоса. Кто-то нес дырявую банку с краской? Или Баюн, подражая сородичу у Булгакова, толкнул кого под трамвай? Фу-ты ну-ты, что за ерунда в мысли лезет…
Денис замотал головой, но по красной линии, как по нитке от клубка, послушно зашагал. Может, приведет его ниточка, куда надо, раз он все же пошел, как было велено, куда глаза глядят?
Мать говорила, что, когда по чудесным тропам ходишь, разум отключать нужно, а слушать – сердце. Интересно, когда она Дениса от деда увозила, то тоже сердце слушала?
– Тяни-и-и, ты все равно меня не вытянешь. – Растягивая на слоги слова из песни, Денис шагал по тротуару, прячась в тени.
Красная ниточка вела вдоль рельсов за угол, куда Денис послушно свернул. Он смотрел под ноги, изредка поднимая голову, чтоб затормозить на светофорах. Ниточка вела и вела по Новолесной, мимо Приютского переулка с низкими двухэтажными домами, окруженными невысокими деревьями.
«Хороший район», – подумал Денис, вспоминая о словах матери. Она снова хотела перебраться поближе к центру и присматривала съемные квартиры где-то у Кольцевой.
– Это при условии, что твой дед одумался, – говорила она, едва Денис спрашивал о причинах такой перемены. Видимо, по деду мать тоже скучала больше, чем хотела это показывать.
Уже дойдя до Бутырского вала и вспомнив ограду, Денис огляделся. Тонкая красная нить привела его в знакомые места: отсюда рукой было подать до зоопарка, куда в детстве его дед водил. Подумав пару мгновений, Денис повернул направо. Когда он был маленьким, походы в зоопарк его радовали, но теперь вид животных, сидящих в клетке, тяготил его так же, как собственное положение среди сверстников.
Словно и сам он был в клетке.
В сторону зоопарка Денис шел, как по наитию – словно его вело туда шестое чувство. Мать говорила, что в сыне нет никаких следов Нави, что он абсолютно обычный человек, разве что всех духов видит. В детстве Дениса это сильно злило, он хотел быть особенным, как родня. Потом его это ужасно раздражало – мать на любую его обиду и рассказ об одноклассниках говорила, что Денис ничем от них не отличается, будто насмехалась.
В итоге он мысленно застрял где-то между Навью и Явью: не совсем человек, не совсем чудо чудесное. Ни так, ни сяк. Разве что парень умный.
К воротам зоопарка Денис подошел, раздраженный на самого себя. Понять причины злости он не успел: увидел, как справа от закрытых створок у стены вверх тянется девчонка. Высокая, одета в клетчатую рубашку и простые синие джинсы. И волосы рыжие-рыжие, как огонь. И… светится?
– У тихого пруда она гулять люби-ила… Ой! – Девчонка заметила замершего Дениса и опустилась на пятки.
Денис хотел ответить что-то умное, но вышло только короткое «Эм».
– Чего встал? – спросила девчонка. – Либо помоги, либо проходи мимо. А, и в полицию не звони.
Денис моргнул, подошел поближе. Не показалось: кожа у девчонки правда светилась. Сверкала, как кожа Эдварда Каллена. Денис слышал, что бывают такие специальные гели, которыми девчонки себя покрывают, чтоб на русалок походить. Но тут было видно, что это не гель, тот не так ярко блестит.
– Помогать будешь? – встрепенулась девчонка. – А, ясно, я тебя и ждала! Так, ты меня подхвати, а я до вон той ветки дотянусь и на стену вскарабкаюсь. Тебе изнутри уже открою.
Прежде чем Денис успел сообразить хоть что-то и ответить, девчонка (на вид его ровесница, между прочим!) подпрыгнула прямо перед ним, так что пришлось вытягивать руки и хватать ее за талию, лишь бы не упала.
– Ты сверкаешь, – заговорил Денис с натугой, удерживая девчонку у стены.
– Ага, – спокойно ответила та, – я ж все-таки Жар-птицы дочка, не знал?