«ГОРИ В АДУ».
Буквы были яркими, свежими. Краска еще не засохла, стекала по двери.
Я застыла на верхней ступени, разглядывая потеки белой краски, медленно повернула голову к противоположной двери.
За ней замерли в ожидании. Не дыша. И я кожей ощутила их сладкий страх.
Решительно я прошла по площадке, громко постучала. Открывать мне, конечно же, не спешили.
– Я знаю, что это сделали вы! – крикнула я. – Открывайте, или я вызову полицию!
Они не понимали. Они все боялись потому, что не понимали. Мы забирали не так уж много. И не были виноваты, что нам всегда мало.
Я прислушалась, но соседка за дверью не проронила ни звука.
– Чтоб вас! – Я грохнула кулаком по двери, развернулась и подошла к своей квартире. И раньше, чем я успела вспомнить, что ключ оставила на кургане, мне открыла Сонечка.
– А вот и вы, – расплылась она в улыбке. – Как вы посвежели.
– Сонечка, – улыбнулась я в ответ, – а можно тебя попросить помыть дверь?
Мое лицо отразилось в зеркале на входе: на щеках румянец, глаза блестят.
На ноутбуке ждали новый заказ и новая оплата. А в квартире пахло едой.
Пахло дымом.
Я резко открыла глаза, повела носом точно зверь, прислушалась к тиканью зациклившихся часов в коридоре.
У изголовья сидела Черная. От нее поднимался дым и разлетались искры. Я хлопнула ладонью по простыне, туша тлеющую ткань.
– Сгинь.
Распахнулись шторы. Никого, кроме меня, в спальне, конечно же, не было.
Экран телефона погас. Аккумулятор сел. В раздражении я выдвинула ящик. Руки ощутимо дрожали. Непослушные пальцы с трудом расплели запутавшийся провод зарядки.
– Сонечка, я на пробежку.
В ответ не раздалось ни звука. Только часы тикали.
Я натянула ветровку, застегнула до самого подбородка, но меня все равно пробирал озноб.
Щелкнул замок.
– Сонечка, закрой за мной. – Ключа у меня по-прежнему не было. – Сонечка!
Но она точно под землю провалилась.
Вернется. Она всегда возвращается. Некоторые за щедрую плату готовы на все.
Стоило ступить на парковую дорожку, и кровь побежала по венам быстрее. Вниз по ступеням, к реке, что текла от кладбища. Грязные темные воды Язвенки огибали Русалий остров.
Бабушка не любила воду. Говорила, она все размывает, все уносит, все опустошает. А ей и без того тяжело было наполниться. Через мост мы никогда не ходили.
Я пробежала мимо острова. Краем глаза на лестнице, что поднималась к курганам, заметила Черную. Она стояла в обнимку с каменной белой статуей.
Ждала своего времени.
И оно поторапливало меня бежать быстрее, двигаться чаще. Потому что позади догоняла пустота.
В домофон мне никто не ответил. Пришлось ждать у двери подъезда. Дверь в квартиру так никто и не закрыл. Краску тоже не смыли.
– Сонечка! – воскликнула я, врываясь в квартиру.
И мне снова никто не ответил. Ее нигде не было.
Я схватила ведро, тряпку и какое-то средство для чистки, вернулась в подъезд.
Заказчик снова не отвечал. Обещал, что на этот раз оплата придет без опозданий. Но – как всегда.
Губка опустилась в пену. Я выжала ее – не слишком старательно – и принялась тереть засохшую краску.
Дверь позади открылась, захлопнулась. Заскрежетали ключи.
Я продолжала тереть.
Коврик под ногой поехал, я замахала руками, пытаясь устоять, вода из ведра с плеском пролилась мне прямо на ноги.
Я грохнула ведро на пол, глядя на растекавшуюся вокруг лужу, и глаза зацепились за грязно-серую полосу вдоль двери в бабушкину квартиру. Слишком ровную, чтобы собраться там стихийно.
Мелкие посеревшие кристаллики пищевой соли. Это явно не та химическая дрянь, что обсыпалась с обуви зимой после каждого выхода на улицу.
Молча, ощущая, как в груди разрасталось раздражение, я оглянулась на соседку.
– Гори в аду! – прошипела женщина и шмыгнула к лестнице.
Вода растекалась по грязному полу. Краска стекала по двери. У меня промокли ноги, пот стекал по спине и лицу, а от запаха химии свербело в носу.
И я неожиданно для самой себя вдруг подскочила, метнулась следом за женщиной.
– Эй, соседка, как там вас…
Она точно вкопанная застыла на лестнице, зыркнула на меня со жгучей ненавистью и вдруг вжала голову на толстой короткой шее в плечи.
Страх. Страх заставил ее оцепенеть. И боялась она меня.
Осознание перевернуло все в груди, раздуло ребра, расправило мне плечи и дернуло уголки губ, заставляя расплыться в улыбке.
В этот миг все переменилось.
Клянусь, я собиралась снова пригрозить ей встречей с участковым, а заодно штрафом. В мыслях моих не было ничего иного. Пока я не ощутила ее страх. Пока не поняла, отчего она так груба, отчего огрызается, хамит и нападает.