«Неужели и в этом мне будет отказано?»
УДАР МОЛНИИ
Бабушку — Ирину Михайловну — уложили с обострением радикулита в больницу, поэтому в садик за братом отправилась Иришка.
Такие поручения она очень любила: сразу чувствуешь себя взрослым человеком. И в детсадике интересно.
Тетя Леша, мамина подруга, рассказывала, что всю мебель для детсадика они сделали в своей мастерской. Вот бы в интернат заглянуть! Тетя Леша говорила, что они и полки для городской библиотеки сделали и скамьи для парка. А еще рассказала, как они праздновали день рождения Ленина и к ним пришли в гости старые коммунисты.
В интернате, оказывается, есть сводные отряды, и лучший из них поехал в Москву. Везет же людям!
Иришка ускорила шаг — не опоздать бы к Ванюшке. Отношение ее к брату прошло ряд превращений. Сначала, когда Вани еще не было, она просила маму: «Сроди мне назавтра братика». Когда же он появился и стал орать, забирать все внимание матери, Иришка начала ревновать к этому крикуну, старалась даже не подходить к нему. А потом, как-то незаметно, пришло покровительственное отношение, и она с готовностью присматривала за братом.
…Иришка вошла в коттедж, отведенный под детский сад.
В столовой поглядывал вниз с буфета огромный плюшевый слоненок в штанах из голубого бархата. Иришка приоткрыла дверь в спальню, в туалетную, где «именные» горшочки, как зеленые соты, угнездились в деревянных стойках вдоль стены, и, наконец, обнаружила брата среди карликовых гардеробов. На каждом наклеен рисунок: то арбуз, то козел, то клубника, чтобы владелец легче мог разыскать именно свою дверцу.
Ваня усердно сколупывал картинку — морковку, и его маленькое скуластое лицо было озабоченно.
— Ты зачем? — напустилась на него сестра. — Домой, домой! — подражая голосу матери, взяла она за руку мальчика. — Ах, бессовестный!
По дороге она вспомнила, что здесь недалеко живет папа, и решила на минуту заглянуть к нему.
Иржанов снимал небольшую комнату в шесть метров у старого мастера Самсоныча. Тот ушел на пенсию и с огорчением сетовал, что «выработался». Комнату Самсоныч отдал Иржанову не из-за денег — у него была неплохая пенсия, и дети помогали, — а потому, что чувствовал симпатию к своему незадачливому ученику, любил вечерами побеседовать с ним.
Когда Иришка вошла к отцу, он делал эскизные наброски для будущей картины «На Севере дальнем». Анатолий задумал ее давно, еще там…
Заслышав голос Иришки, Анатолий отложил альбом.
— О, да ты, доченка, не одна? Здравствуй, Ваня.
Иришка недовольно оглядела маленькую комнату отца: книги на стульях, на подоконнике; на полке, заменяющей буфет, — тарелка, стакан, чайник.
— Как жить в таком разорении? — сказала она, повторив где-то услышанную фразу.
— Ничего, проживем, — улыбнулся Иржанов. — Значит, послезавтра в школу?
— Да, — без энтузиазма подтвердила девочка. Видно, не хотелось ей расставаться с вольницей под бабушкиным крылом.
— Ты читать умеешь?
— Частично, — уклончиво ответила она.
— А считать?
— Мама мне объясняла, но я все растрясла…
— Жаль, — усмехнулся отец, — а я тебе что-то приготовил.
Он достал из чемодана сверток, развернул его.
— О, форма! И мама мне купила.
— Ничего, запасная будет. И на вот еще. — Он протянул тетрадь для рисования, коробку цветных карандашей.
У нее разгорелись глаза.
— Я рисовать люблю!
— Ну, ты пока нарисуй что-нибудь, а мы с Ваней сходим воды принесем.
Мальчик с удовольствием вцепился в дужку ведра. Они пошли к колонке на улице. Когда возвратились с ведром, наполненным водой, Иришка протянула отцу рисунок: девчонка буйно танцевала с шарфом в руках. В рисунке были движение и фантазия. Иржанов поразился:
— Ты давно рисуешь?
— С детства.
Он достал свой альбом.
— Вот, посмотри.
Иришка начала перелистывать альбом.
— Ой, это мама!
— Нет, похожа на нее, — смутившись, сказал Иржанов. Не дай бог, еще передаст Вере, что видела ее портрет. — Я тебя буду учить рисовать.
— Сейчас?
— Нет, всегда. Ваня, возьми шоколадку.
— Папа, а кого ты больше любишь: меня или его? — вдруг строго спросила девочка.
— Вы оба хорошие.
— А дядя Федя больше любит Ваню.
— Это ты придумала.
— Нет, его больше, — она кивнула на братика, тот уплетал шоколад, — и мне обидно…
Иржанов посмотрел на часы: надо было идти в клуб, оформлять читальный зал.