— Значит, ты хранитель и есть, — прервал его Раденко. — Все, тихо.
Дверь распахнулась и пышно разодетый дворецкий, стукнув три раза посохом о каменные плиты, громко провозгласил:
— Его высочество, наследник трона Стензера — Алдан приглашает великого воина-освободителя Стива-непобедимого и его спутника в зал аудиенций, — и, повернувшись, пошел вглубь залы. Владислав и Шеклен прошли мимо вытянувшихся в струнку гвардейцев вслед за ним.
Пройдя через всю залу, они остановилсь, когда офицер охраны протянул руку, желая забрать меч, висящий на боку у агента. Владислав автоматически отклонил руку и гвардейцы схватились за оружие. Но офицер, уже и сам разглядевший клинок гостя, в недоумении отдернул руку. Прикоснуться к символу власти без соизволения монарха в Стензере означало навлечь на свою голову кучу несчастий. Не только смельчак лишался головы, но и зачастую вся его родня. Последний пример с визирем Тертеном не прибавлял решимости офицеру, к тому же все знали, что Сула-кривоглазый исчез вместе с мечом, а сейчас он у Стива, что тоже наводило на размышления. Но и запустить вооруженного человека в тронный зал он не смел.
— Господин не может пройти в тронный зал с оружием, — сказал офицер после секундного замешательства. — Приказ короля.
Ситуацию разрешил громкий и властный голос Алдана:
— Пропусти их, это мои гости.
Гвардейцы тут же вытянулись смирно, а офицер, с явным облегчением, отступил в тень.
Тронный зал был приведен в порядок. Люстры со светящимися шарами былы наполнены водой и горели ярким ровным голубым светом. При помощи зеркал их свет был направлен так, что создавал голубой коридор света к трону в затемненном тяжелыми шторами зале. Сам же трон был освещен шарами красного цвета, подчеркивая таким образом сидящего на троне и отделяя его от толпы сановников. Рубин в Стензере, да и вообще на Акаве считался самым красивым и дорогим камнем, а вот бриллианты наоборот, стоили значительно меньше. Алмазы, добытые здесь, удивляли не только редкой в галактике формой и чистотой, они почти всегда имели вытянутую пальчикообразную форму, вопреки категоричным заявлениям химиков, физиков, геологов и минералогов, но так же и тем, что залегали на относительно небольшой глубине, да еще вперемежку с костями животных, что порождало в Стензере множество легенд и предположений. Среди них были даже утверждающие, что алмазы эти — не что иное, как иглы на спинах ежеподобных существ, когда-то обитавших здесь. Один из таких кристаллов, подарок девчушки, сейчас висел на шее агента.
Отбросив информацию, промелькнувшую у него в голове, Владислав отстегнул от пояса меч и вручил его стоящему позади Шеклену, а затем переступил порог залы, ступив на широкую дорожку, залитую голубым светом. Купец, торжественно вытянув руки, на которых теперь лежал меч, шагнул следом. Огромные стеклянные колонны в форме алмазных кристаллов, удивительно как они выдержали взрыв на стадионе не дав ни одной трещины, имели особые ниши, куда вставлялись светящиеся шары, превращаясь таким образом в колонны голубого света. Они стояли вдоль прохода и у посетителя создавалось впечатление, будто он идет по световому туннелю к огромному рубину, в котором был вырезан трон.
Все впечатление испортил Алдан, вскочивший с трона и пустившийся чуть ли не бегом навстречу гостям.
Отмахнувшись от ропота вельмож, наследник два раза хлопнул в ладоши и слуги раздвинули тяжелые шторы на окнах, впуская солнечный свет в залу, который разрушил волшебный эффект игры цветов.
— Ну как? — спросил он с довольным видом.
— Впечатляет, — ответил Владислав. — Никогда еще не видел церемонии коронации. — Повернувшись вполоборота к Шеклену, он показал рукой на меч, все еще лежащий на вытянутых руках купца:
— Я обещал тебе, повелитель Стензера, что доставлю в срок твой символ власти. Вот он! — произнес Владислав официальным тоном, а затем добавил. — И хранитель впридачу.
При этих словах ропот восхищения и удивления пробежал по рядам вельмож. Последний Хранитель погиб от рук заговорщиков, не оставив наследника, а нового мог назначить только коронованный монарх. Получался замкнутый круг. Теперь же проблема и меча, и Хранителя была решена, но оставались сомнения в законности происходящего. Один из старых вельмож, неудовлетворенный таким заявлением, величественно выйдя вперед, спросил:
— Откуда взялся этот Хранитель и кто может подтвердить твои слова, чужеземец?
Раденко открыл было рот, но Шеклен опередил его. Он гордо шагнул навстречу и встав перед Алданом обвел взглядом всех присутствующих:
— Я купец первой гильдии, старейшина города Мартолла — Шеклен Курт, клянусь, что являюсь Хранителем "королевского меча власти" города Мартолл, который готов вручить законному наследнику Стензера во имя справедливости.
Повернувшись к королю, Шеклен опустился на одно колено и протянул клинок принцу. Алдан, не отрывая глаз, смотрел на меч.
— Завтра, — сдавленным прерывающимся голосом сказал он, — коронация завтра, я не могу сегодня прикоснуться к нему, не имею права.
Шеклен смутившись опустил руки, прижав меч к груди.
— Прости, правитель, я не знаком с тонкостями дворцового этикета Стензера. Прости, — он взглянул на Владислава.
Тот кивнул ему, и купец поднялся с колен, все еще прижимая меч к груди.
— Я сделал все, что обещал, — снова сказал Владислав. — Завтра коронация, — возвысил он голос, а затем добавил тише. — Ну репетируйте, не буду мешать.
По дворцовому этикету каждая коронация требовала двух репетиций и считалось особой удачей попасть на аудиенцию к будущему королю во время одной из них. Разумеется, горожане всеми правдами, а больше неправдами, старались узнать заранее о дне коронации, чтобы за день до нее попробовать ухватить удачу за хвост, записавшись на аудиенцию к наследнику.
Агент вместе с Шекленом, ничего не подозревая, попал на одну из них. Треперь, согласно обычаю, он и купец имели право на одно желание, ненарушающего законов города и правил дворцового этикета, что было обязательным к исполнению со стороны короля, хотя Шеклен являясь Хранителем должен был присутствовать на коронации, а значит терял свое право на желание, как и все остальные официальные лица. Пять счастливчиков вчера, пять сегодня,… про дворе строго следили за тем, что бы традиция сохранялась. А счастливые посетители умеряли свои прошения. Согласно закону коронации, каждое желание сначала строго проверялось, на явное или скрытое нарушение законов Стензера. Если желание оказывалось вне закона, просящий сильно рисковал, а потому в большинстве случаев все сводилось к просьбам денежного характера, или налоговых льгот…
Владислав повернулся к купцу:
— Ты должен остаться здесь, пока репетиция не закончится. Тебя сейчас одного все равно никуда не отпустят. У тебя меч, а это даже больше чем корона… — Сделав секундную паузу он добавил. — А ты мне не говорил, что на самом деле являешься Хранителем. — Он пристально взглянул на спутника.
На что купец, слегка смутившись, ответил:
— Я никому не мог довериться, за мной охотился Тигай. Я не знаю, что на меня нашло сегодня. Я и в самом деле был Хранителем королевского символа, правда только вторым.
На следующий день состоялась церемония коронации и Шеклен вручил символ власти наследнику. На этот раз принц принял дар и подняв его над головой, произнес свою клятву. Потом состоялся пир, куда был приглашен и Владислав, но долго радоваться не пришлось. День был омрачен нападением лесовиков на окраинные деревни. Порывистый, рано повзрослевший король рвался в бой, но Владислав поддержал придворных, удерживавших Алдана от немедленного выступления.
Ему удалось убедить короля остаться дома и дальше восстанавливать город. Владислав привел в пример Алдану его отца Идаро с размеренной уравновешенной политикой.
— Но они же первыми напали, — возмутился юный король.
— Так ли уж первыми? — парировал Владислав. — Ты же тоже еще совсем недавно был жертвой происков Тертена и Сулы. И это нападение — лишь следствие их предательства. И потом — возможно это попытка выманить войска из города. Останься здесь, сейчас ты здесь нужнее, а я отправлюсь с патрульным отрядом к границам лесовиков и постараюсь от твоего имени все уладить. Помни о своем отце, матери и младшем брате. За мир на этой земле они заплатили своими жизнями и даже принесли в жертву нечто большее, жизнь еще не рожденного ребенка, помни об этом.