— Нет. Я что-то наврала ему. Сказала, что купила ее сама.
Ее блестящие волосы вдруг показались ему растрепанными, и вообще она выглядела в этот момент как-то на редкость беззащитно.
— Вы жестокий, мистер Квин. Вы знаете об этом? Нино был ревнив. Не могу сказать, что у меня была легкая семейная жизнь. В моем замужестве были некоторые обстоятельства, которые… — Она смолкла.
— Да, да, я слушаю, — Эллери попытался вытянуть из нее продолжение, но она только улыбнулась и покачала головой.
— Вы такой же хитрец, как и все остальные. Все, отправляйтесь, мистер Квин. Мне не хотелось бы продолжать этот разговор с вами.
Она поднялась и пошла к двери.
— Крамп проводит вас.
Она дернула за шнурок звонка.
— Сожалею, что расстроил вас, миссис ИмпОр^уна. Если бы вы знали меня лучше, вы убедились бы, что на самом деле я вовсе не жестокий, просто до смерти не люблю лжи. Не могли бы вы сказать мне еще кое о чем?
— Все зависит от того, о чем именно вы хотите знать.
— Такие фигурки, как и картины, обычно имеют название. Как называется эта?
— Как-то называется… Как-то сложно… Там снизу приделана такая маленькая табличка с названием. — Она наморщила лоб, но затем лицо ее прояснилось. И в этот момент нельзя было даже мысли допустить, что эта женщина может быть хоть в чем-то виновна. — Вспомнила! «Рождение ребенка на свет».
«Ну ты и злодей, Эннис», — подумал Эллери.
Крампу не удалось проводить Эллери к выходу. Правда, он двинулся было британским строевым шагом в том направлении, всем своим видом демонстрируя, что сделает это, но Эллери остановил его уже шагов через десять.
— Прежде чем уйти, мне хотелось бы поговорить с мистером Эннисом. Он на месте?
— Я могу посмотреть, сэр.
По тому, как это было сказано, Эллери вдруг понял, что дворецкий нашел эту идею блестящей.
— Будьте добры.
Значит, Крампу было известно о связи Вирджинии и Энниса, и он ее не одобрял. Нет людей более щепетильных, чем старомодные слуги с дворецким во главе.
— Мистер Эннис велел передать, что он слишком занят, сэр.
— Какое совпадение, тоже слишком занят. Так что мы сможем заняться вместе. Как к нему пройти, Крамп?
— Мистер Эннис просил передать, сэр… — На этот раз тон Крампа выражал сожаление.
— Всю вину я возьму на себя, Крамп. Где он?
— Благодарю вас, сэр. Прошу сюда, мистер Квин.
С нескрываемым удовольствием он провел Эллери в «логово» Нино Импортуны. Там, в кресле своего покойного шефа, за столом Медичи, восседал негодяй личный секретарь, погрузившись в различные документы. Оторвав глаза от бумажек, Питер Эннис поглядел на них с явным раздражением.
— Я велел Крампу передать вам, что я слишком занят, чтобы принять вас, Квин. У меня просто нет времени толочь воду в ступе, все равно ничего нового мы не добьемся. Крамп, я буду вынужден сообщить миссис Им-портуне, что вы не исполняете своих обязанностей.
— И в результате накажете невиновного, — сказал Эллери с необычайной любезностью. — Крамп как истинный англичанин исполнял свой долг. Я прорвался к вам, только применив грубую силу. Вы разрешите мне сесть? Ведь наш разговор продлится некоторое время. Нет? У меня такое ощущение, что вы не особенно хотите говорить со мной.
— Хорошо, — сказал Эннис и пожал плечами. — Я вовсе не собираюсь уступать вам, Квин. И если я согласен поговорить, то только для того, чтобы поскорей избавиться от вас.
Эллери сел в кресло для посетителей, украшенное глубокой резьбой, и тут же пожалел об этом.
— Тот, кто купил это кресло, должно быть, сохранил в себе дух инквизиции. Полагаю, это был Импортуна. Раз уж речь зашла о нем, скажите, у него был друг молодости, который позднее стал членом Верховного суда США?
— Может и был, но Импортуна мне никогда о нем не рассказывал.
— Тогда поставлю вопрос иначе: Импортуна когда-либо связывался с членом Верховного суда — по телефону, телеграфу, как угодно, хоть голубиной почтой?
— Насколько мне известно, нет.
— А получал ли он когда-либо письма от члена Верховного суда?
Питер усмехнулся.
— Вам не откажешь в настойчивости. Нет, ни о чем таком я не знаю. А что там случилось с этим судьей?
— Играл ли Импортуна в молодости в бейсбол за полупрофессиональную команду?
Губы Питера еще сильнее растянулись в усмешке.
— В бейсбол? Нино Импортуна? Если б вы его знали близко, Квин, вы бы поняли, насколько смешной вопрос задаете.,
— Смешной или нет, а вы на него не ответили.