Делия работала в магазине здоровой еды еще до того, как подобные магазины стали популярны. Она выращивала собственные травы и марихуану. Подбирала бродячих животных. Она никогда не носила бюстгальтеров, а в ее гардеробе были сплошь топы и длинные волнистые юбки с растягивающимися поясами. Она ходила босой так часто, как предоставлялась возможность. Ее темно-русые волосы были разделены посередине пробором и всегда заплетены в две косы, доходившие ей почти до талии.
Ей нужно было убедиться, что я накормлена и всегда одета в чистую одежду для школы. Ну, почти всегда. Мятую, но чистую. Это была вершина ее материнства.
Дома всегда было множество горшечных растений, подвешенных на замысловатые держатели, сделанные вручную в технике макраме. Всегда тлели ароматические свечи и благовония. И хотя Делия работала в магазине здоровой еды, сама она выкуривала по пачке сигарет в день, пока Винс не заставил ее, наконец, бросить. Я привыкла зажигать свечи, чтобы их аромат перекрывал запах табака. Позже это станет моей привычкой, не зависящей от того, что Делия бросила курить.
Винс был водителем грузовика, доставлявшего пиво. Он был на этой работе столько, сколько я помню его. Не могу сказать ничего плохого о Винсе. Он был нормальным парнем.
Делия и Винс никогда не били и не унижали меня. Я даже не припомню, чтобы кто-то из них повышал на меня голос или как-то наказывал. Им просто было все равно. Меня не любили, со мной не возились.
Думаю, они по большей части игнорировали меня. Не помню, чтобы Делия или Винс хоть раз помогали мне с домашней работой. Они ни разу не показывались на школьных мероприятиях, не занимались с другими родителями сбором средств для фондов. В моих воспоминаниях я всегда сама заботилась о себе, даже будучи совсем маленькой. Как сейчас помню: я стою на стуле на кухне, чтобы достать до плиты и вскипятить воду на макароны с сыром. Одно из любимых блюд, что я себе готовила. К сожалению, я слишком часто ела одно и то же, поэтому по сей день я смотреть не могу на макароны с сыром, томатный суп и на любую газировку с вишневым вкусом.
Да, кстати, Винс и Делия были алкоголиками. На мое счастье, они не опустились. Для меня было нормой ждать их в баре «У Смитти» после школы. Обычное дело. Форт-Лодердейл тогда был совсем небольшим, все жители знали друг друга. Вот так я и росла. Форт Лотердейл, штат Флорида.
В средней школе про таких, как я, говорили: «Сама по себе». Каждый день я в одиночестве возвращалась домой от Парклэндской школы. Сама отпирала дверь и закрывалась. Делия не ждала от меня звонка убедиться, что я благополучно добралась до дома.
Я была не одинокой, но одиночкой. Мои успехи в учебе были великолепны, и я погружалась в книги все больше. В работе с цифрами у меня обнаружился настоящий талант. Я любила цифры. И по-прежнему люблю. Мне нравится то, что они никогда не врут. И всегда сходятся. Всегда есть постоянная составляющая.
К тринадцати годам я полностью взяла на себя семейные финансы. Хотите, верьте, хотите - нет, но и Делия, и Винс, обналичив зарплатные чеки и купив себе необходимое, отдавали мне остатки. Каждую неделю на своем желтом десятискоростном велосипеде я отправлялась в местный банк, чтобы пополнить депозит. Я платила по всем счетам, подделывая подпись Делии на чеках. Я упивалась тем чувством, что делала нечто значимое. Мне нравилось быть на позиции бухгалтера в нашей маленькой семье.
Я ощущала себя невероятно важной, когда Винс обращался ко мне: «Эй, Гвинни, у меня ботинки совсем износились. Можно я придержу двадцатку, чтобы купить новые? Остатков хватит, чтобы заплатить по счетам?».
Вроде бы и небольшие полномочия, но лучше так, чем совсем ничего. Управление семейным бюджетом укрепляло мое чувство уверенности и важности. Я что-то значила в этой семье. По-другому этого чувства добиться не удавалось.
Они величали меня «Гвинни», когда пили, то есть почти все время. Когда мне исполнилось десять, я стала настаивать, чтобы вместо «Гвинни» они обращались ко мне «Джинни». Мне казалось, что Гвинни больше подходит котятам-найденышам, которых Делия пригревала. Звучало по-детски, и мне это не нравилось.
В итоге Джинни сократилось до Джин. Да, Джин. Прямо, как алкоголь. Есть тут некая ирония, верно?
Глава 5
Мо улыбнулась. Возможно, ее позабавило, что я заметила отрезанный язык, а может, смутило. Открылась дверь и мужчина, которого они называли Гризз, вошел внутрь.
Первое желание было забросать его вопросами. Но что-то меня сдерживало. С мужчинами у меня никакого опыта не было, но мой внутренний голос нашептывал держать язык за зубами. Мне стало интересно, потому ли у Мо не было языка? Она сказала что-то не то, и его отрезали, или это с рождения? За всю свою жизнь я ни разу не слышала о людях, рожденных без языков.
Не сказав ни слова, Гризз подошел к кофейному столику и схватил мой рюкзак. Он вытряхнул его содержимое на диван. Тяжелые библиотечные книги упали последними и были отброшены Гриззом в сторону. Он взял мои таблетки и также отбросил их. Затем рукой разгреб остальное. Когда в его пальцах оказался один из двух тампонов, я неестественно высоким голосом сказала: «У меня менструации. И я на таблетках только из-за сильных судорог. Они не для контроля за зачатием».
Ну вот. Я выпалила несколько подробностей, но если честно, не знаю, в плюс мне это или в минус. Кому приспичит насиловать девушку, у которой идут месячные? У меня не было ни малейшей догадки, что вообще может двигать насильником. Или как в этой ситуации – что может сдержать его. Во-вторых, я попыталась объяснить, что таблетки мне нужны только из-за болей. Это была правда. Я не вела сексуальную жизнь. Но что, если он хотел девственницу? Понятия не имею, что я для него значу.
Он никак не прокомментировал мое заявление, только схватил кошелек. Он открыл его и посмотрел на мое водительское разрешение.
- Джиневра Лав Лемон? – спросил он с усмешкой.
- Джин. Меня вполне устраивает Джин, - ответила я. Он не взглянул на меня.
- Никогда больше ты не воспользуешься этим именем. Уяснила? Ты никому его не скажешь. Никогда. Это ясно?
Я не ответила, и он взглянул на меня. Я согласно кивнула, но просто спускать происходящее на тормозах не собиралась. В глубине души я и не думала повиноваться. То, что я вела себя осторожно, будучи сильно напуганной, вовсе не означало, что меня все устраивало. Я не хотела демонстрировать свою непокорность, но все же сделала это.
- Ну, Мо знает мое имя, - сказала я немного саркастично.
Он отложил кошелек к прочим моим вещам и медленно подошел ко мне. Не трясись, не трясись, не трясись. Смотри ему в глаза, Джин. Голову выше. Не слишком дерзко, но и тряпкой не смей казаться.
Он приблизился настолько, что мне пришлось поднять голову, чтобы продолжать смотреть ему в глаза. Вот тогда я заметила их цвет: чистый, яркий зеленый. В свете комнаты этот взгляд был просто неотразим. Он поднял правую руку и нежно провел ей по моей щеке. Я испытала шок. Хотя я и стояла ровно, не дергаясь, я уже успела приготовиться к удару.
Почти шепотом он ответил: «И кому она скажет его? Она поплатилась, когда открыла свой рот в последний раз». После короткой паузы он добавил: «Ты не удивлена, девочка. Уже выяснила, почему Мо не разговаривает?».
- Ты сделал это? – прошептала я.
- Да, я. Ну, так есть еще какие-нибудь вопросы по поводу твоего старого имени?
- Как ты собираешься называть меня?
- Никак. По крайней мере, пока.
Он вернулся к моим личным вещам, взял кошелек с правами и четырьмя долларами и кинул его Мо.
- Сожги это.
Глава 6
Чтобы обзавестись новым именем, много времени не понадобилось. Из банды ко мне никто практически не обращался. Но если и случалось такое, это обычно была Уиллоу, называвшая меня «уродливой сукой». Хотя и это недолго длилось.