Навалилась усталость. Бьярки побрёл домой - рассказать Синдри и мальчикам как он расправился с обидчиком Тора. Но их не было. Наверное, ушли в женский дом - там готовили сладкий яблочный пирог.
Когда Бьярки, уже по пояс ушедший в кровавую воду, очнулся от своего видения, ему не хотелось двигаться. Не хотелось добираться до лодки. Даже приблизившийся Нагльфар не пугал его. Берсерк был готов отдаться на волю вод, утолить боль раскаяния. Или навечно срастись с кораблём мертвецов, и ждать, пока рог не возвестит о начале Рагнарёка. Волна толкнула Бьярки в плечо, развернув лицом к берегу. В толпе глазевших на его испытание он увидел лицо Синдри. Рядом с ней стояли близнецы. Младший спрятался за мать. Глаза распахнуты от страха, но взгляд устремлён на отца. Старший, упрямо нахмурив брови и сощурив глаза, стоял чуть впереди, заслоняя брата и мать. Губы Синдри, бледные, едва различимые на бескровном лице, шевельнулись.
- Борись! Борись! - прошептала она, и Бьярки встрепенулся, стряхивая бессилие и жалость к самому себе. Всего несколько шагов отделяло его от желанной цели. Если он сумеет не поддаться слабости, то станет единственным смертным, сумевшим покинуть Хельхейм.
Бьярки сделал несколько шагов, погружаясь всё глубже. Несколько раз вздохнул, готовый принять новый удар льда. Огненная вспышка боли - не телесной, душевной, пронзила его, отозвалась в сердце. Берсерк едва сумел сдержать крик. На этот раз он даже не запомнил, не осознал, какое воспоминание воскресила последняя льдина. Словно открылась, прорвавшись зловонным гноем, плохо затянувшаяся недавняя рана. Но кода боль прошла, Бьярки, судорожно втягивая воздух, едва сдерживая стон и вновь преодолевая навалившееся безволие, вдруг увидел, что уже может дотянуться до края лодки. Что-то ещё показалось в красной толще воды. Берсерк приготовился к новому испытанию, но присмотревшись, разглядел тёмные волосы, обрамлявшие белое лицо, и полные страдания глаза.
- Кто ты? - Бьярки не мог оторвать взгляда от лица под водой. Черты его, расслабленные, безвольные, как у мертвеца, в то же время выражали печаль такую глубокую, что сердце разрывалось от одной мысли, что на свете бывает такая боль. Тень слабо шевельнулась, приближаясь к поверхности. Губы едва дрогнули. Глаза по-прежнему смотрели как бы сквозь Бьярки. Тихие слова скорее угадывались, чем долетали до слуха:
- Я конунг, пославший войско на смерть. Я знал, что не смогу одержать победу, и всё равно послал верных воинов. Теперь я вновь и вновь переживаю гибель каждого из них. Я правил при жизни благодаря этим смертям, однако в смерти они правят мною.
С этими словами мертвец принял удар острой льдины. Кровь показалась из раскрывшейся раны на груди, зловещим тёмно-багряным облаком растеклась вокруг. Конунг издал полный боли стон и погрузился на глубину.
Бьярки забрался в лодку и какое-то время просто лежал, выравнивая дыхание. Нагльфар прошёл мимо, но в глазах остовов-гребцов не угас хищный блеск. Один из черепов повернулся, и оскал жёлтых зубов стал шире: мол, на этот раз ты от нас ускользнул, однако настанет и наш час. По мановению руки Хель Нагльфар прибавил скорость, и быстро скрылся из виду.
Бьярки какое-то время смотрел кошмарному драккару вослед, затем дотянулся до верёвки, удерживающей лодку, и позволил ей плыть по течению.
Постепенно лодка двигалась всё быстрее и быстрее. Вода всё гуще напитывалась кровью. Вот мимо понеслись отмели чёрного песка, страшные жилища предателей и убийц. В воде Бьярки несколько раз различил белые лица. Два или три раза к лодке бросались духи, бредущие по отмели. Они заходили глубже, и хищные прозрачные льдины тут же устремлялись к ним. Несчастные вскрикивали, замирали и медленно погружались в воду. Глаза их стекленели, обращаясь внутрь себя, наполнялись страданием и виной.
Бьярки увидел впереди высокий мост, на котором стояли две женщины - одна из них - Хель, смотрела на приближающуюся лодку. Бьярки подивился, как она попала сюда раньше него. Другая, с рыжими волосами, выбивавшимися из-под шлема, была одета в шерстяные штаны и плотную кожаную куртку, в одной руке держала копьё, другой ласкала гриву огромного чёрного пса. Тот вывалил из пасти алый язык и косил тёмными блестящими глазами на хозяйку, млея от её ласки. Однако стоило лодке приблизится, пёс поднялся, вскинул лапы на перила моста. Его широкая грудь наполнилась грозным глухим рычанием. Однако великанша-воительница одёрнула его короткой командой.
- Остановись, кто бы ты ни был. - проговорила великанша. - тебе нет дороги дальше.
- Я позволяю ему покинуть мои владения. - вмешалась Хель. - Этот воин сумел выдержать испытание.