Отлёживаться за скалой было некогда - Сурт и берсерки уже приходили в себя и обнаружили пропажу беглеца. Бьярки постарался заползти вглубь трещины, обнаружившейся в скале. Сперва это ему не удавалось - непривычное к боли, непослушное, обиженное тело не хотело повиноваться. Кожа, покрытая ссадинами и синяками, болью отзывалось на прикосновение твёрдых граней гранита. Сломанные в дракетрёбра, сжимаясь, вышибали из глаз слёзы и тёмные искры. Огнём горели рассаженные о чьи-то зубы костяшки пальцев. Однако жалеть себя было некогда. Бьярки спешил забраться поглубже, а ночью продолжить поиски пути из Муспельхейма.
Неожиданно протискиваться стало легче. Щель в скале расширилась, наконец щадя обдирающего кожу в кровь Бьярки, давая вдохнуть полной грудью. Вскоре беглец, тяжело дыша, упал на усыпанный скользкими острыми камнями пол пещеры.
Берсерк огляделся. Когда-то здесь подземный огонь расколол гранитную скалу. Кипящая лава застыла пористой серой массой, но подземная река, ища путь наружу, постепенно разрушила мягкую породу, образовав под гранитным сводом, сквозь щели в котором пробивался слабый свет, пещеру размером с небольшой чулан. С потолка свисали каменные клыки солевых наростов, по которым стекали капли воды.
Здесь, в пещере, было гораздо прохладней, чем снаружи, и Бьярки с облегчением привалился горевшим от боли боком к влажным прохладным камням.
Сквозь щель в скале были слышны голоса - это Сурт с берсерками отыскали укрытие, где затаился беглец. Бьярки крепко примотал свою секиру к правой руке. Ничего, здесь они не смогут навалиться на него втроём. А поодиночке берсерки были ему не страшны.
Какое-то время снаружи было тихо. Видно, Суртовы воины тоже поняли, что соваться в узкий проход к беглецу опасно. Послышалась возня, потом эхо донесло, многократно усилив, удар камня о камень. В пещере резко запахло дымом. Это Сурт решил выкурить Бьярки из его укрытия и повелел развести костёр у входа. Бьярки закашлялся. Рёбра тут же отозвались новой вспышкой боли. Его кашель услышали - снаружи раздались злорадные крики. Сурт предложил берсерку выйти по-хорошему.
- А не то ты там живьём закоптишься. - весело крикнул великан.
Бьярки промолчал. Дышать, особенно со сломанными рёбрами, становилось и впрямь всё тяжелее. Однако дым тянулся куда-то вглубь пещеры. Бьярки медленно поднялся, и стараясь пригнуться, чтобы не дышать дымом, побрёл за дымовым хвостом.
Ярость, застилающая глаза, мешавшая ясно мыслить в бою, теперь помогала Бьярки держаться на ногах. Наконец он набрёл на ещё один костоломный проход и, преодолев его, оказался в тёмной пещере с высоким сводом. Если в первую пещеру сквозь трещины в потолке пробивался хоть какой-то свет, здесь Бьярки не помогало даже обострённое до предела звериное зрение. Он лишь чуял сырые камни и словно бы металл. Слышал, как плещут, падая в лужицу, капли влаги с потолка. Берсерк облизал пересохшие губы и пополз на ощупь. Вскоре его вальцы наткнулись на глубокую каменную чашу, сотворённую водой за многие годы. С жадностью Бьярки припал к ней, глотая тепловатую, невкусную воду.
Напившись, он свернулся, долгое время устраиваясь так, чтобы рёбра меньше болели. Сдавшись берсеркскому бессилию, Бьярки уснул.