Вместе с Гавой Гонсало открыл для себя тапира, пекари, муравьеда, броненосца, макао, тукана, колибри, орла-гарпию и древолаза – маленькую лягушку, чья кожа покрыта ядом, сегодня известным как батрахотоксин. Охотники яномами называли её «смертью, убивающей снизу». Он также познакомился с кайманом, черепахой мата-мата, розовым дельфином, анакондой, обезьяной-ревуном, мармозеткой и капуцином. А ещё там жил ягуар, которого Гава – никому неизвестно как – сумела приручить после смерти шамана. Эта великолепная большая кошка заботилась о ней на протяжении долгих лет. Каждое из этих животных попросту завораживало ребёнка, который по-прежнему обретался где-то в глубине души бывшего испанского солдата.
Увы, увы, и ещё раз – увы! Гава знала многое, но в одном всё же ошиблась: испанцы по-прежнему хотели найти Гонсало, дезертировавшего конкистадора. Солдаты упорствовали: они получали приказы и хладнокровно их выполняли. И вот, нежданно-негаданно, они пришли. Неужели Титири, демон ночи, оказался прав? Воплотится ли кошмар в жизнь?
По правде говоря, солдаты уже давно прекратили поиски Гонсало, но конкистадоры заблудились и заметили вдалеке дымок, поднимавшийся над деревней Гавы и её людей.
То утро было приятным и ничем не отличалось от остальных. Гонсало, как и планировал, сопровождал Гаву на охоту. Она заранее смазала ядом кончики дротиков, потерев их о кожу крошечной разноцветной лягушки-древолаза. Её ягуар начал загонять тапира, и тот бросился бежать, пока не оказался на линии огня между двух охотников. Внимательно прислушиваясь к его бешеной скачке, от которой трещали ветки кустов, Гава и Гонсало набрали в лёгкие воздух и направили его в трубку с дротиками. Гонсало выстрелил первым и промахнулся. Гава, напротив, почти никогда не промахивалась, да и «смерть, убивающая снизу» почти мгновенно исполняла свою работу.
Животное рухнуло на опавшую листву. Прежде чем ягуар ушёл охотиться для себя, Гава поблагодарила его, а затем шёпотом обратилась к тапиру, выражая признательность за подаренную жизнь и плоть, которая должна была накормить общину.
Затем Гонсало и Гава поймали несколько рыб, попавшихся в плетёную сеть из джута и конопли на дне русла реки. После они с радостными криками спрыгнули с высокой ветки дерева и искупались в прозрачной воде. Гава научила бывшего солдата хорошо плавать, и теперь он наслаждался процессом, рассекая волны на животе, а порой – на спине. Гава подсмеивалась, напоминая Гонсало, сколько времени он провёл на доске, пробираясь сквозь желтоватый бульон реки, и тот памятный вечер, когда она нашла его, застрявшего в ветвях на берегу, в агонии:
А ещё там жил ягуар, которого Гава – никому неизвестно как – сумела приручить после смерти шамана.
– Тебе следует поблагодарить моего ягуара! Это он учуял зловонный смрад, что исходил от тебя, и, если бы я не выловила тебя, ты бы парил в воздухе вместе с ксапири с того благословенного дня, что я встретила тебя, мой друг, мой брат, мой большой усатый тапир!
Гонсало тоже смеялся. Так они продолжали подшучивать друг над другом, по очереди брызгая водой друг на друга и размахивая руками.
Именно в этот момент на поверхности реки отразились четыре тени. Они заметили двух купальщиков; те вздрогнули от раздавшегося крика:
– Солдат, выходи из воды! Гонсало дель Кастильо, вылезай оттуда!
На берегу, покрытые грязью и исцарапанные, стояли четыре конкистадора, три аркебузира и офицер из полка Гонсало. Все они исхудали и имели крайне нездоровый вид. Солдаты направили ружья на бедного «большого усатого тапира», плескавшегося во время купания.
Узнав их, дезертир медленно поднял руки вверх. Гава, никогда в жизни не видевшая ни аркебузы, ни ружья, ни человека в доспехах, последовала за Гонсало, и они вдвоём, мокрые и улыбающиеся, шаг за шагом вышли на берег.
– Что на тебе надето, солдат?! Точнее, почему ты не одет… Ты совсем одичал, старина.
Гонсало посмотрел на ожерелье, свисавшее с его шеи, и рисунки, покрывавшие его руки и кисти:
– Разве я не красавчик, парни? Поглядите на себя! Вам нужно раздеться, искупаться, помыться. Мы с подругой присмотрим за вашими вещами…
– Да уж, конечно! Не играй, как всегда, в идиота! Как я погляжу, изменился лишь твой наряд. Отведи нас в деревню, где горят костры, мы с моими людьми голодны как волки. Потом мы снова отправимся в путь, а ты пойдёшь с нами на своё последнее судилище.