С того дня королева не покидала своих покоев. Она распустила слуг и заявила, что отныне будет одна заботиться о принцессе. Это решение обсуждал весь двор. Некоторые видели в этом проявление разительной материнской любви, а другие, наоборот, считали её решение неуместным. Откуда им было знать, что поступок Сигрид служил проявлением глубокого отчаяния? Смерть нередко приходит нежданно, но кончина Гайи была предрешена. Ожидание тянулось невыносимо!
Каждое утро королева проводила пальцем по дёснам малышки, с ужасом силясь обнаружить прорезавшийся зуб. Король, слишком озабоченный восстановлением земель, разрушенных войной, не замечал драмы, разыгрывавшейся у него под носом.
На сотый день зуб так и не показался.
Сигрид понадеялась, что её молитвы были услышаны, но вскоре на десне Гайи появилась припухлость, перевернувшая всё нутро королевы. Час пришёл…
Королева, словно парализованная, не сделала ни единой попытки защитить своё дитя от похитительницы.
Шли первые часы лета. И последние часы принцессы.
Гайя умерла в ночь полнолуния. Под окнами цвели дамасские розы, а соловьи пели песни о любви. Перед глазами Сигрид ещё долго проигрывалась эта сцена, напоминавшая спектакли странствующих театров теней её детства. Сначала потянуло холодным сквозняком, от которого погасли свечи и заколыхались занавески. Затем из темноты перед ней возникли два силуэта: уже знакомый ей человек-кот и другой, неизвестный, необъятный, жуткий.
Их величественная неподвижность заставила королеву окаменеть. Человек-кот склонился над колыбелью и с бесконечной бережностью, будто боясь разбудить, взял малышку на руки, чтобы передать её своей мрачной Хозяйке.
С ребёнком на руках он приблизился к Сигрид и низким голосом произнёс страшные слова:
– Попрощайтесь с дочерью, госпожа. Настал час сдержать слово.
Королева, словно парализованная, не сделала ни единой попытки защитить своё дитя от похитительницы. Силы, с которыми она имела дело, были несравненно более могущественными, чем те, которым мог бы противостоять человек. Сигрид пришлось признать, что теперь уже ничто не могло разорвать заключённой сделки.
Тень начала отворачиваться.
Дверь, ведущая в коридоры, волшебным образом открылась, и диковинная процессия бесшумно проследовала туда. Потеряв дар речи, Сигрид протянула руки к маленькому любимому созданию, которое отняли у неё. В полночь колокол пробил двенадцатый раз, и принцесса Гайя открыла глаза. Решив, что с ней играют, малютка звонко засмеялась. Её смех так часто радовал каждого, кому доводилось слышать его. Маленькой ручкой девочка отвела вуаль, скрывавшую лицо незнакомки, и одарила её нежной улыбкой. Тень замерла.
Казалось, простая и чистая детская радость пробудила в ней ушедшие воспоминания. По бледной щеке скатилась слеза; упав на землю, она обернулась бриллиантовой каплей. Человек-кот понимал, что означает эта слеза – впервые его Хозяйка решила одарить человека высшей милостью. Он повернулся к Сигрид и хрипло произнёс:
– Утешьтесь, госпожа. У вашей дочери будут другие жизни, а у вас будут другие дети.
Сигрид знала, что отныне ей предстоит жить, храня страшную тайну, в которой смешались огромная печаль от потери Гайи и бесконечная вина за сделку, которую она заключила. Как ей было смотреть в безутешные глаза мужа? Обессиленная, побеждённая, королева на миг закрыла глаза.
Когда она вновь открыла их, от мрачной сцены не осталось и следа. Единственным напоминанием только что разыгравшейся трагедии служила бриллиантовая капля, сверкавшая в лунном свете.
Как и предсказывал человек-кот, через девять месяцев на свет появился маленький принц. В честь крестин Сигрид повязала ему на шею серебряную цепочку, к которой прикрепила талисман в виде бриллиантовой слезы.
Что же касается других жизней Гайи… Правда ли она проживёт их? Никто не знал, однако королева Сигрид тайно лелеяла такую надежду в самой глубине своего сердца до того самого дня, пока Тень не пришла, чтобы забрать из этого мира её саму.
Алекс Куссо
Глава 2
Га Юань
Она родилась княжной. И должна была, вопреки своей воле, стать императрицей, пусть даже никогда и не мечтала об этом. Ей удалось победить это тягостное предначертание, чтобы стать никем. Никем иным, кроме как самой собой, Га Юань.
Девушке было всего тринадцать лет. Её отец повелевал маленьким, всеми забытым княжеством. Границы княжества никто точно не определил, и земли его простирались вверх по течению Жёлтой реки, за гряды гор, острых, словно когти снежного барса, тянулись по склонам, покрытым камнями и колючим кустарником.