Её слава разошлась далеко за пределы княжества, и вот уже начали появляться женихи, готовые предложить золото в обмен на её сердце.
Отец Га Юань не поддавался. Он обещал дочери, что не станет навязывать ей мужа.
Когда придёт время, она сама выберет человека, с которым разделит жизнь.
Всё шло своим чередом, пока не вмешался император.
Императору отказать нельзя, а повелитель требовал многого. Он жаждал обладать всем, что было самым красивым, самым редким на свете. Его дворец напоминал музей, а удивительная коллекция ломилась от музыкальных инструментов, картин мастеров и древних вековых рукописей. Он собрал бессчётные шелка, роскошные ткани, фарфоровые изделия и драгоценности. Эти многочисленные сокровища не только не возвышали славу императора, но и свидетельствовали о его неумолимой жестокости. Большинство редкостей он отнял силой. Страхом. Император не знал пощады. Он уничтожал целые семьи за нежелание расставаться с самым ценным, что у них было.
Услышав о Га Юань, император расплылся в довольной улыбке. Скоро его коллекция пополнится. Он приказал своим слугам привести девушку, чтобы сделать её своей женой. Га Юань должна была заменить его нынешнюю жену. И как можно скорее.
– Приведите её ко мне до того, как зацветёт это сливовое дерево, – велел император.
И уселся ждать в тени сливы. У его ног во всю длину вытянулся лев. Лев с угрозой глядел на дерево: на его ветвях уже набухали сотни готовых распуститься почек.
Впервые в жизни отец Га Юань оказался перед жестоким выбором. Кто он в первую очередь – родитель или господин? Кого ему защищать прежде – свой народ или свою дочь? Если он позволит людям императора забрать своё дитя, то не лишится княжества, но нарушит слово, данное Га Юань. Если же останется верным обещанию, то сохранит дочь, но развяжет войну. Он знал, что его скромная армия не сумеет противостоять безупречно обученным войскам императора. Оба варианта ставили его мудрость под сомнение. Правильного решения не было. И выбора – тоже. Совершенный мир, в котором, как казалось князю, он жил так долго, разбился вдребезги. Соседние князья уже строили заговоры, готовые объединить силы, с ним или без него, в попытке свергнуть империю. Каждый из них мечтал стать лидером и занять место императора. Скоро должна была пролиться кровь…
Отец Га Юань продолжал тяготиться этим, и на сердце его было тяжко от мысли, что ему придётся участвовать в кровавой бойне, пока, наконец, дочь не нашла способ сохранить его совесть незапятнанной.
– Ты обещал, что я сама изберу свою судьбу, – напомнила девушка. – В таком случае, я решила по собственной воле выйти замуж за императора.
Га Юань собрала кое-что из вещей, попрощалась с обитателями замка и ушла с гордо поднятой головой. Её отец так и не сделал выбора. Народ уже сожалел об уходе княжны. Одни восхищались её самопожертвованием, другие представляли, как она изменит лицо мира. Га Юань ушла до рассвета. Она больше не была их княжной; теперь она стала императрицей чужого мира.
Путь через империю длился не дольше антракта в театре. В сопровождении своры всадников Га Юань проезжала пейзажи, которые так мало походили на пейзажи её детства, что казались ненастоящими. Нарисованные декорации. Бумажные леса. Долины, похожие на огромные фарфоровые коридоры, по которым текут гладкие реки. Через окошко паланкина Га Юань наблюдала за разворачивающимся театром света и тени и лихорадочно ощупывала свои немногочисленные пожитки. Девушка взяла с собой только самое необходимое. Меч и кисти. Что же она забыла?
– Ветер, – подумала она. – Я забыла взять с собой ветер.
Нефрит. Именно этого цвета были распускавшиеся почки сливы в мгновение, когда Га Юань вошла во дворец императора. Чтобы поприветствовать её, император облачился в парчовый халат с узором из орхидей. Лицо его было наполовину закрыто деревянной лакированной маской. Глаза императора под ней были тёмными, черты лица суровыми. Усы и рыжая борода оттеняли нижнюю часть лица.
– Добро пожаловать, – приветствовал он.
Однако его голос, острый, как кинжал, говорил совершенно об обратном. Га Юань поклонилась, а затем, услышав рёв, затаила дыхание. Её ноги обнюхивал лев.
– Не бойся, – рассмеялся император. – Этот зверь слушается меня, и его хорошо кормят. Он не собирается тебя есть.
Га Юань заставила себя улыбнуться, и настал черёд императора затаить дыхание. Никогда прежде ему не доводилось видеть такой обезоруживающей улыбки. И такой ослепительной. Не зная, что сказать, он дважды щёлкнул пальцами. При первом щелчке чудовище отступило. На втором три служанки вынесли подносы с яствами.