— Слушай! — прервал ее Билл, чьи нервы весь день были на пределе. — Я собираюсь убедиться, что в квартире никого нет. Оставайся здесь и не шевелись, понятно? — Он кивнул в сторону двери квартиры С-16. — Но если увидишь, что эта дверь открывается, или услышишь, что кто-то идет по лестнице, вопи что есть мочи.
С револьвером в руке Билл скользнул в квартиру, оставив дверь приоткрытой на дюйм.
Марджори не возражала остаться одна на несколько минут. Она нервничала и промокла до нитки, но в то же время испытывала радостное возбуждение. Сегодня Билл поведал ей всю историю, начиная со встречи в офисе Эмберли и кончая вчерашним вечером. Правда, он не упомянул о десяти тысячах долларов и о том, зачем они ему понадобились. Когда Марджори сказала, что ее отцу с утренней почтой пришла расписка на получение трех тысяч двухсот пятидесяти фунтов, подписанная Гейлордом Херстом, Билл заявил, что ничего об этом не знает. Когда же она добавила, что квитанция выписана почерком Билла — непростительная оплошность с его стороны! — он разразился такими возмущенными отрицаниями, что Марджори предпочла не развивать эту тему. Но она все прекрасно понимала.
Марджори слышала за дверью негромкие быстрые шаги Билла и щелканье выключателей. Нет, совсем не плохо побыть здесь одной…
За стеклянным люком наверху стало еще темнее. Туман сменился стуком дождя. Справа от Марджори находилась дверь квартиры С-16, за которой мог скрываться таинственный мистер Брэдли Сомерс — коммивояжер по продаже электроприборов.
Если на лестнице послышатся шаги, думала Марджори, у нее подогнутся колени от страха. Она быстро взглянула на дверь квартиры С-16. Либо изменились очертания теней, либо дверь слегка приоткрылась…
— Все в порядке, — послышался рядом голос Билла, и Марджори вздрогнула от неожиданности. — Там никого нет. Входи.
Увидев за спиной Билла освещенную прихожую, она несколько приободрилась.
— Но, — продолжал Билл, войдя вместе с ней в квартиру и запирая дверь, — не заходи ни в гостиную, ни в спальню. Мы пройдем сразу на кухню.
Он проводил ее в маленькую кухню с белыми кафельными плитками и кремовыми деревянными шкафчиками. Единственное окно над раковиной выходило на окутанную туманом улицу. На потолке горела лампа с круглым стеклянным абажуром.
— П-почему сюда? — запинаясь, спросила Марджори, не уверенная, что дверь соседней квартиры не шевельнулась. — Почему не в гостиную или в спальню?
Билл запер изнутри дверь кухни, посмотрел в окно и выпрямился, взвешивая револьвер в руке.
— Над письменным столом в гостиной висит акварель с изображением Большого канала, а над кроватью в спальне — еще одна, где нарисован мост Вздохов. Из-под каждой картины тянется вниз шнур до самого плинтуса. За акварелями спрятаны микрофоны.
— Микрофоны… — медленно повторила Марджори. Она сразу же подумала о коммивояжере в соседней квартире, но промолчала, одолеваемая мыслью, которая преследовала ее последние дни.
— Прошлой ночью я внимательно их обследовал. Микрофоны очень чувствительны и фиксируют все, сказанное в комнатах, — особенно телефонные разговоры в гостиной, так как аппарат стоит прямо под картиной. Но нет смысла теоретизировать — нам нужно действовать. — Он сбросил пальто и шляпу и взмахнул револьвером. — Весь день я старался находиться в общественных местах, где всегда есть толпа, но не настолько большая, чтобы я не мог заметить кого-то, подбирающегося ко мне. Я заставил тебя побегать за мной, а Гей с его слабыми ногами никак не смог бы за мной угнаться, даже если бы воспользовался такси. Возможно, он приставил ко мне «старшего инспектора Партриджа» — фальшивого полисмена, который обосновался в доме напротив…
— Или Брэдли Сомерса — коммивояжера в соседней квартире.
— Или кого угодно. Все дело в том, что сегодня ничего не произошло. Что это может означать?
Марджори облизнула губы.
— Что Гей будет ждать до последней минуты!
— Вот именно. Он каждый раз придерживается подобной тактики. Это в его духе. Но прежде чем Гей или его сообщник смогут подобраться ко мне, я подберусь к Гею.
— Подберешься? Каким образом?
У одной из стен кухни под кремовыми шкафами стояла эмалированная тумбочка с выдвижными ящиками. Положив на нее револьвер, Билл открыл верхний ящик и достал оттуда сложенный витками солидный отрезок веревки, к концу которого был прикреплен остроконечный железный крюк.
— Несколько раз я думал о том, как было бы легко проникнуть в одну из квартир дома номер 68 на Сент-Джеймс-Плейс. Зацепиться крюком за широкий выступ ничего не стоит, а окна такие старые, что их можно открыть перочинным ножом.
— Билл, неужели ты хочешь…
— Да! Я собираюсь проникнуть в квартиру Гея. Если он дома, я успею разобраться с ним до десяти часов.
Не обращая внимания на протесты Марджори, Билл начал обматывать веревку вокруг себя. Вспомнив кое-что, он полез во внутренний нагрудный карман и достал оттуда пачку бумаг — Лэрри и его собственных.
Билл не хотел говорить об этом Марджори, но если план Гея сработает, что ему лучше оставить в карманах?
Он открыл паспорт Лэрри. Внутри лежали список инструкций, газетная вырезка, старая фотография Гея и Лэрри, четыре или пять деловых карточек. Билл невольно усмехнулся.
— Что там такого забавного? — нервно осведомилась Марджори.
— Лэрри носил при себе эти карточки и писал на обороте карандашом замечания по поводу жены владельца каждой из карточек. Жена Эдуарда Дж. Райли, типографа из Гринвич-Виллидж, характеризуется следующим образом: «Дора Р., пустячное дело, в любое время. ВА4, 0071». А вот с супругой художника Х.Ф. Томпсона — указан адрес студии в Лос-Анджелесе — ему явно не повезло: комментарии злобные, номер телефона зачеркнут. Возможно, его не заинтересовали паровые насосы, производимые Харри Т. Пинкни, зато жена мистера Пинкни…
— Мне это не кажется забавным, — сказала Марджори. — Билл, ты когда-нибудь… — Она не договорила.
Внимание Билла привлек другой документ — его соглашение с Гейлордом Херстом, передающее ему ныне почти полностью опустошенный банковский счет с условием возвращения его прежнему владельцу, если Билл умрет в течение трех месяцев.
— К черту! — проворчал Билл, сунув в карман всю пачку. — Эта свинья не сможет меня одолеть. Чего ради готовиться к поминкам?
Он быстро обмотался веревкой и спрятал под нее крюк, чтобы тот не топорщился под пальто. Марджори, с безнадежным видом наблюдавшая за ним, подбежала к нему. Билл привлек ее к себе, хотя ему мешала веревка.
— Знаю, — печально произнес он. — Ты думаешь, что все это никому не нужные глупости, что мы могли бы забыть об этом, пожениться и быть счастливы. Верно?
Марджори энергично кивнула.
— И ты права, дорогая! Но мы займемся этим завтра. Я по-прежнему хороший автомеханик и смогу тебя содержать. Если мне удастся перехитрить Гея, то не понадобится его убивать. Но я должен разобраться с ним окончательно.
Марджори выпрямилась:
— Пожалуйста, выслушай меня, Билл! Я всю неделю ломала над этим голову. Ты думал о том, что может сделать мужчина в подобных обстоятельствах. Можно я скажу тебе, что могла сделать женщина, и задам несколько вопросов?
— Да, конечно.
— Чем занималась Джой Теннент на прошлой неделе? Нет-нет, это не ревность! Мисс Конуэй рассказывала тебе, как мы просидели с ней две ночи и успели подружиться, пока ты был под действием снотворного, как Джой пыталась войти в эту квартиру в пятницу вечером и что она говорила?
— Да. Джой притворялась, будто я Лэрри Херст, и заявила, что она моя жена.
— Нет, Билл. Джой сказала, что она твоя вдова — вдова Лэрри Херста. И что она пойдет к твоему дяде с брачным свидетельством.