— Поезжайте домой, Тесс, — голос у него вдруг стал совсем недоброжелательным, — и помните, что я вам сказал. Пусть пример Карла послужит вам уроком. Одержимость и упрямство никогда не доводят до добра.
«А что, если Карл прав?»
Этот вопрос преследовал ее всю дорогу, и доктор Армистед был единственным, кто прекрасно понимал, что ее беспокоило. А еще он указал на ее трусость, когда Тесс этого меньше всего хотелось.
— Я не верю, что он жив, — сказала она, — но даже если это так, я больше не занимаюсь расследованием этих убийств.
— Но занимались ими. И вы настаивали на том, что он жив, две недели назад.
— Ничего подобного, я просто была нанята, чтобы проследить за тем, как полиция расследует четыре или пять убийств. Я выполнила то, что должна была выполнить. Игра окончена.
— Вы полагаете, это была игра?
— Я просто так выразилась. Я бы сравнила эту ситуацию с видеоигрой. Вы играете десять или пятнадцать минут, столько, сколько положено, затем экран гаснет и появляется надпись «Игра окончена».
— Вы сердитесь на Карла?
Она вздохнула.
— Вы обещаете, что это останется между нами?
— Разумеется.
— Нет, я не сержусь, хотя я не могу сказать, что мне было очень уж приятно узнать, что он многое скрывал от меня. Я, конечно, понимаю, что он хотел как лучше. Во всяком случае, пусть даже это было не совсем правильное поведение нездорового человека, но я его понимаю. Мне очень жаль Карла. Мне нравилось с ним работать. Я вовсе не хотела считать его глупцом или сумасшедшим.
— Вы имеете в виду, что не хотели бы относиться к нему как к человеку, который провел некоторое время в клинике после психической травмы? Или вы хотите сказать, что Карл ненормален безотносительно к этому факту своей биографии? Что он одержим?
— Простите. — Она невольно усмехнулась его политкорректной попытке уточнить, что же все-таки она имела в виду.
— Как бы там ни было, прав он или нет, но Карл уверен, что убийца до сих пор жив и находится на свободе. А вдруг он не ошибается?
— Он заблуждается.
— Но вообразите себе, что это так. Ведь его целью было предотвратить гибель других женщин. Что бы вы сами чувствовали, узнав о смерти еще одной жертвы?
— По-моему, больше жертв не предвидится, убийца мертв. Вы хотите меня убедить в том, что Карл прав?
— Я хочу, чтобы вы немного иначе взглянули на этого человека. Даже если его предположение ошибочно и является всего лишь результатом преувеличения, самовнушения. Как бы вы чувствовали себя, если бы у вас был шанс спасти чью-то жизнь или, наоборот, допустить чью-то гибель?
— Думаю, я бы себя ужасно чувствовала, — ответила она, — но я бы приняла это как данность.
— Так же, как вы восприняли смерть вашего друга Джонатана Росса?
— Откуда вам об этом известно?
— Вы сами упоминали о нем, по крайней мере однажды.
Неужели она действительно упоминала о нем? Тесс не могла вспомнить, когда это было. Ей казалось, она всегда хранила в тайне все, что касалось Джонатана.
— Я не виновата в его смерти, я ничего не знала и не могла ее предотвратить.
— И эта уверенность избавляет вас от чувства вины?
— Нет.
— А теперь представьте себе, чтобы вы чувствовали, если бы знали, что это может случиться. Именно поэтому я и спрашиваю вас, Тесс: что должен делать человек, который знает, что у него есть возможность предотвратить чью-то гибель?
— После убийства Люси Фэншер не было никаких смертей. Карлу не в чем себя винить.
— В таком случае речь идет о том, что еще может случиться.
— Если вы не закроете эту тему, я все брошу и уеду.
— Вы этого не можете сделать, — возразил Армистед. — Согласно решению суда, вы должны оставаться здесь еще целых пять месяцев. Может быть, стоит сегодня отметить окончание первого месяца нашего сотрудничества?
Все это повергло Тесс в глубочайшее уныние. Еще целых пять месяцев!
— Я вам не принадлежу, — возразила она. — И вообще никому не принадлежу.
— Простите, я не хотел этого сказать. Я только пытался напомнить вам, что следует быть более терпимой. Вы говорите, вам нравятся такие люди, как Карл Дьюитт. Почему бы не сделать усилие над собой и не попробовать понять мотивы его поступков? Неужели это так сложно?
— Как вас понимать? Вы говорите, что он, возможно, не прав, а сами предлагаете мне представить, что он чувствует, веря, что убийца все еще на свободе?
— Да, именно так. Я знаю о Карле только то, что рассказывали мне вы. Думаю, я могу понять его мотивы. Если он не сумел предотвратить смерть этой несчастной, то по крайней мере может найти того, кто совершил преступление, и заставить его ответить за это. Представьте, что может чувствовать такой человек, если он будет знать, что из-за него погиб кто-то еще?