— Или к дантистам, — буркнула Тесс. — К дантистам даже хуже, по-моему.
— Все, что от вас требуется, это являться на прием раз в неделю, и так все шесть месяцев. День недели и время выберете сами. Можете просто сказать, что у вас все в порядке, и мы поговорим о погоде или о бейсболе — на ваш выбор. Потом я сделаю отметку в вашей карточке, вы покажете ее в полицейском участке, и все будут счастливы. Ну, кроме вас, конечно.
— Я и так счастлива.
— Возможно, и так. Впрочем, у вас есть все, чтобы считать себя счастливой. Привлекательная женщина, карьера, собственный бизнес. У вас есть приятель, и вашим отношениям можно только позавидовать. Правда, мне кажется, что вы многовато пьете, но при этом я не заметил в вас ни малейшей тяги ни к алкоголю, ни к чему-либо еще в этом роде. Но все это как-то плохо вяжется с обликом женщины, которая всего лишь несколько недель назад свела у мужчины всю растительность депилятором, а напоследок еще и лягнула его изо всех сил. Вы согласны?
— С чего они вообще взяли, что это я его лягнула? — строптиво проворчала Тесс. И тут же крепко сжала губы, сообразив, что едва не выдала себя. Едва не ляпнула, что это вполне могла сделать и Уитни. Вот разозлился бы судья Холси, узнав, что она соврала во время слушания! М-да, всего один сеанс психотерапии, и она чуть было не сболтнула то, в чем не призналась бы ни одной живой душе, даже Кроу.
— У него трещина в ребре. Об этом говорится в полицейском протоколе. — Доктор бросил на нее удивленный взгляд. — А в чем дело? Почему вы так удивлены?
— Просто не знала ни о каком ребре. Но наш разговор является конфиденциальным, не так ли? Вы ведь никому не расскажете?
— Конечно. Даже судье Холси. — Доктор продолжал смотреть на нее, словно ожидая что-то услышать, но Тесс упорно молчала, хотя и возликовала в душе. Да здравствует врачебная тайна!
— Послушайте, мы ведь закончили? Помню, вы говорили, что первый сеанс займет больше, чем обычно, времени, но я договорилась встретиться с подругой около полудня в Казино-Шоп. Она пригласила меня пообедать с ней, чтобы подумать… — Тесс осеклась. «Ну вот, — мысленно выругалась она, — опять, едва не проговорилась об Уитни». Вообще-то Тесс всего лишь собиралась сказать «чтобы вместе подумать, как мне выбраться из всего этого дерьма», и сейчас ей вдруг стало жутко неудобно. Она вовсе не собиралась ему грубить.
— В Казино-Шоп? — Это был процветающий торговый центр, располагавшийся в старом здании какой-то больницы, в котором работали исключительно женщины. — Она там работает?
— Представьте себе, она там делает покупки. Видите ли, вбила себе в голову, что получила наследство, но наследство оказалось пшиком. Поэтому она скупает шейкеры для смешивания мартини и старые стаканчики для коктейлей, на которых приклеен рецепт приготовления. Хотя сейчас она перешла на коктейли из коньяка, апельсинового сока и ликера, а также на «Манхэттены». Она вообще чокнутая.
Кстати, и депилятор тоже был ее идеей. А ведь почему-то никто не усомнился в том, что это придумала Тесс. Эх, если б они только знали!
— Учту на будущее. Но, Тесс, нам с вами нужно будет как-то ладить в ближайшие полгода. Давайте постараемся, чтобы это время не пропало даром.
— Проблема в том, доктор, что у меня нет никаких проблем.
— Может, вы и правы. Но почему бы не попробовать? А вдруг будет какая-то польза, пусть даже не в том смысле, как рассчитывал судья? Вреда-то ведь не будет, верно?
Ей вдруг захотелось схватиться за живот и захромать по комнате с воплями: «Ой, схватило!», как в «Вестсайдской истории». Но вместо этого она заставила себя пожать протянутую доктором Армистедом руку и пообещать, что придет на следующей неделе.
— Я даже попытаюсь запомнить, что мне снилось, — поклялась она.
— Конечно, любопытно было бы послушать о ваших кошмарах, но это вовсе не обязательно. Содержанием снов обычно интересуются психотерапевты.
Глава 4
— Что ты об этом скажешь? — Уитни открыла пакет из бакалейной лавки и извлекла из него лампу с подставкой из грубо обработанного дерева и желтым абажуром с изображением диких уток в полете.
— Скажу, что кто-то явно ходил по магазинам, — ответила Тесс, наслаждаясь царившим в Корнер-Стэйблс полумраком. — Причем побывал в одной из тех лавчонок, где торгуют сувенирами и якобы предметами искусства.
— Конечно, я знаю, что это кич, но кич добротный, а не какая-то там безвкусица, — заявила Уитни тоном выпускницы элитного университета на восточном побережье. Впрочем следовало признать, что кое-какие основания для этого у нее были. Тонкие, слегка заостренные черты лица и светлые, подстриженные аккуратной шапочкой волосы придавали ее облику дух аристократичности, который не только чувствовался на расстоянии, но и подобно свету далекой звезды озарял все вокруг. Даже Корнер-Стэйблс выглядел намного презентабельнее оттого, что она почтила его своим присутствием. И не только он — даже эта жуткая лампа приобрела сносный вид потому, что в руках ее держала Уитни.Почтисносный.