Девочка держала палец в носу. Гмурман оторвался от чтения газеты. Он терпеть не мог читать с экрана компьютера и предпочитал настоящий продукт, пахнущий типографской краской.
— Что? — он поправил очки.
Мальчик встал на цыпочки и поставил на прилавок чёрный пакет. Внутри было что-то тяжёлое. Пакет чуть съехал, и из него показалось широкое горлышко стеклянной банки. Гмурман сделал шаг назад.
— Дети, — сказал Гмурман, — анализы принимают напротив Ботанического сада. Там имеется европейская медицина.
— Не к ночи будет помянута?, — продолжил он про себя: печень дала о себе знать.
Девочка посмотрела на старика. «За такие глаза когда-нибудь будут ехать в закрытый шлагбаум!» — подумал Гмурман. Он похлопал по карманам жилетки, залез в ящик стола и достал металлическую коробку с леденцами, которые остались с тех времен, когда он ещё пытался бросить курить.
— Спасибо, — девочка засунула конфету за грязную щёку и сделала книксен. Старик улыбнулся, морщины разгладились, печень немного отпустило.
— И кавалер пусть не стесняется.
— Я не кавалер, — обиделся мальчик.
— Он не кавалер, — подтвердила девочка.
Гмурман поднял руки вверх. Пусть будет не кавалер.
— Он Сеня, — сказала девочка. Палец переехал из правой ноздри в левую.
— Ах, Сеня… Очень приятное имя. а вас как зовут? — он посмотрел на девочку.
Они их раньше видел, они жили на соседней улице. Дети как дети — гоняли на роликах по асфальту, возились в придорожной пыли, играли в мяч прямо посреди дороги…
— Катя. Мне скоро будет пять лет. а вас?
Гмурман не ожидал вопроса и немного растерялся:
— Меня можно называть Борис Львович. Пусть Сеня возьмёт леденец.
Мальчик нерешительно мялся.
— Молодой человек, — подбодрил его Гмурман, — смотрите, потом пожалеете.
Сеня сделал маленький шажок к металлической коробочке, которая лежала на прилавке возле чёрного пакета. Катя укоризненно покачала головой. Мальчик отступил.
— Ему нельзя сладкое, — строго сказала Катя, — он в больнице лежал.
Гмурман сочувственно вздохнул.
— Ох, как нехорошо.
Он взял коробочку, собираясь спрятать её обратно в стол, но остановился и предложил Кате ещё одну конфету.
— Ну-с, — он повернулся и показал на полки, давая понять, что готов приступить к деловой части: — Люди сюда сдают вещи.
На полках вперемешку лежали фарфоровые собаки, китайские вазы, антикварные видеокамеры. Небольшая миниатюра малоизвестного художника голландской школы соседствовала с парусником, любовно втиснутым в бутылку с узким горлышком. Вещей было много, они были разные. Наборы столового серебра чередовались с подзорными трубами ручной работы; неподъёмные каминные часы с альбомами, набитыми почтовыми марками.
Мальчик подошёл к прилавку, снял пакет. в банке плавала небольшая рыбка. Гмурман поднял очки на лоб, подслеповато прищурился, потом опустил их и повернулся к мальчику.
— Это тебе где? — спросил он. — Это тебе зоопарк?
Мальчик легко ударил сестру ладонью по бедру. — Я же говорил… — зашипел он.
— Отстань, — Катя повернулась к Гмурману. — Она умеет говорить.
Гмурман посмотрел на Катю, потом на банку. Обыкновенная золотая рыбка.
— Конечно, — он позволил себе чуть-чуть усмехнуться. Настоящий талант растёт на соседней улице. Шикарная смена. Сеня смотрел в пол.
— Она сказала… — продолжила Катя, Сеня опять попытался её одёрнуть. — Отстань!
Катя повернулась и ударила брата по плечу. Гмурман терпеливо ждал.
— Она сказала, что только одно осталось.
Катя для большей убедительности подняла указательный палец. Сеня сильно дернул сестру за платье. Катя ударила брата по затылку.
— Дети, — Гмурман собрал брови к переносице, постарался убрать из голоса скрипучее старческое звучание, — здесь вам не спортивный бокс. Здесь вам ломбард.