Еще один клочок бумаги, на котором корявым почерком выведено:
«Нефть 110. Пётр».
Наконец что-то вспомнилось. Кто-то падает, и он хватает бутылку со стойки. Стоп. Значит, был бар. Он закрыл глаза и попытался более отчётливо прокрутить в памяти этот момент. Но кроме зелёной бутылки ничего не появилось. Даже лицо чела, которому врезал, куда-то уплыло.
— Иваныч, — сказал он вслух, словно пробуя голос на вкус. Звук оказался совсем хриплым и тоже не понравился. Он набрал в легкие больше воздуха и тут же закашлялся. Сделал еще одну попытку:
— Иваныч!
Он испугался, втянул голову в плечи, обернулся, но никого вокруг не было, если не считать машин на шоссе. Чёртов забор не собирался кончаться. Он с трудом поднялся на насыпь, стал на обочине и принялся голосовать. Ну хоть бы одна сука… . Через полчаса почувствовал потребность отлить и опять спустился. Захотелось пить, курить, закружилась голова и затошнило. Больше подниматься к шоссе не стал и пошёл по тропинке.
А Иваныч может быть вовсе не именем, а фамилией. Или вообще отчеством. Тогда что?
— Сонька меня не любит. Тел. 3964745193, — он вытащил очередную записку и неожиданно почувствовал, что в кармане что-то есть. Паспорт, ёлы-палы! Со страницы смотрело хмурое, сосредоточенное лицо. Типичный даун. Сарабан Виктор Иванович, прописан в Минске. и дети есть. Дочка и сын. Несколько виз. Литва, Турция, Польша. Он еще раз взглянул на фотографию. Значит, Виктор Иванович. Приятно познакомиться. Бэ-э-э… а который час?
В воздухе чувствовался отвратительный привкус очень химического. Он вспомнил дочку.
— Не вкусно пахнет, папа,— сказала она и отвернулась. Они шли по парку. — Почему от дяди невкусно пахнет?
— Дядя — бомж.
— Это такая работа?
Поток машин на шоссе не прекращался ни на минуту. с ревом проносились огромные фуры, груженные легковыми автомобилями.
— А как дочку зовут? — сказал он вслух. Память вновь приоткрылась:
— Да, Леночка. Бомж — это такая работа.
— А он не может работать дистрибутером, чтоб от него не пахло?
Он сделал несколько шагов к следующей записке.
«Позвони. Тел. 975414».
Небо было затянуто серой дымкой, сквозь которую еле просвечивало солнце. Химический привкус в воздухе усиливался. Во рту горчило. Сердце заколотилось, лоб покрылся потом, он шел довольно быстро, иногда спотыкаясь и чертыхаясь в ответ на неровности тропинки. с трудом перевалив через холм, остановился, схватился за левый бок и принялся ловить ртом воздух.
Забор изогнулся, и впереди появилось Слово. Оно начиналась через метров пятьдесят. Он сразу вспомнил пойло из змей и жирными иероглифами на этикетке, такими же чёрными, как и Слово. Желтоватую тягучую жидкость заливали в блюдо, полное ярких фруктов, поджигали, и через некоторое время разливали по пиалам. Еще он отчётливо вспомнил лицо того парня, который пришёл на стрелку.
— Виктор, — представился он. а переговорщик вместо приветствия сразу заявил, что проблему можно решить двумя способами — по совести или пополам.
— Что такое «по совести»?
— Когда риски все твои.
— Значит, кидок?
У парня чуть приподнялись брови:
— А пополам?
В баре были еще две гориллы, которые в дальнем конце делали вид, что увлеченно разговаривают. Виктор врезал переговорщику в лоб. Двое вскочили. Парень еще не успел осесть, как зелёная бутылка разбилась о его голову. Виктору заломали руки. Он заскрипел зубами от боли, лягнул ногой и попал. Хватка ослабла, бросился на пол и выхватил гранату.
— Ну, суки, — он часто дышал, переводя взгляд с одной гориллы на другую. Они остановились. На их лицах появились признаки человеческих эмоций. Из-за стойки выглянула барменша и сразу исчезла.
— Граната не настоящая, — сказал один.
Они сделали маленький шаг навстречу.
— В аду овердрафтов не будет, — Виктор сделал вид, что дергает кольцо. Гориллы отступили.
— Не будет, — повторил он для большей убедительности и встал, не выпуская лимонку из рук. Гориллы внимательно следили за его движениями. Он ткнул ногой переговорщика. Тот застонал. Он медленно пятился, держа гранату за кольцо.
— Хорошо, — сказала одна из горилл, вытянув вперёд ладони. — Успокойся.
Они стали поднимать переговорщика. Тот мычал. Виктор указал на стул, они усадили его, плеснули в лицо воды и стали по сторонам. Он сделал знак, чтобы отошли.
— Вон туда. к стеночке.