– Но вот история другого Синдбада… кузнеца… и его любимой жены, джиннии Амали… Разве не он отправился на поиски спасительного зелья? Разве не он его нашел?
– Нашел… даже отдал родителям, дабы те напоили дочь предсказанным снадобьем. Но остался ли он с некогда любимой женой? Нет, об этом молчит легенда. Более того, она говорит обратное: до счастливого избавления было более чем далеко, а этот силач и смельчак уже прикидывал, куда он сбежит после того, как Амаль придет в себя…
Герсими сокрушенно кивнула – это была чистая правда. Поэтому она не стала напоминать Шахразаде об истории с соперницей Аладдина. Ибо так все выглядело не просто несказочно, а даже удручающе отвратительно: мужчина, нет, маг, влюбленный в смелую Сафият, переселился в тело кота, дабы заставить девушку делать то, что считал правильным. Не сам отправился в пещеру ужаса, а вынудил ее совершить это путешествие. Причем совершить дважды! Хотя уж в его-то власти было вполне достаточно своего оружия!
Увы, неприглядная правда сейчас была видна Герсими более чем отчетливо. И правота Шахразады тоже. Но все же Герсими не могла смириться с мыслью, что странствие по мирам-снам навсегда поглотит ее любимую сестренку и наставницу.
– Шахразада, а ты уверена… Ты уверена, что странствие закончится тогда, когда ты в этом убедишься?
– Нет, – та в ответ улыбнулась. – Наверное, потом мне дано будет выбрать мир, где я буду нужна кому-то или где все только начинается…
– Но эта же цепь странствий бесконечна!
– Значит, я буду жить вечно… И вечно убеждаться в немощности тех, кого мы считаем полом сильным и решительным.
– Сестренка, но, может быть, самый главный подвиг – это обычная простая жизнь годами, десятилетиями вместе? Не распятый на огромном дубе дракон, голова которого украшает главный зал (то еще украшение, думаю), не принесенный к ногам красавицы мешок алмазов размером с голову, а просто жизнь вместе, рядом. Воспитание детей, ежедневная забота о хлебе насущном. Общие печали и общие радости. Спокойная старость рука об руку?
– Нет, моя хорошая. Это не подвиг – так и должно быть на самом деле. Никакого героизма нет в том, что мужчина берет на себя часть забот о семье.
– Я не о том. Я о том, что он не бряцает оружием, а молча делает свое дело. Спокойно и достойно.
– И вновь я тебе скажу нет, сестренка. Это идеальная картина. Хотя в легком бряцании я не вижу ничего дурного. Но мы-то сейчас говорим не о мужчинах вообще, верно?
– Да, сестра, ты пытаешься доказать, что твой муж, Шахрияр Третий, разлюбил тебя…
– Похоже, что именно так… Что не столько разлюбил, сколько привык ко мне так же, как к подсказкам твоего мудрого мужа в диване. А мне меньше всего хочется, чтобы это произошло.
Женщины замолчали. Тягостная тишина обволакивала, затягивала, как омут. Томительно текли минуты, нарушаемые лишь шелестом листвы над головами печально умолкшей Герсими и погрузившейся в невеселые думы Шахразады.
Садилось солнце. Царица не успела и заметить, что совсем близок тот миг, когда она отправится в новое странствие на поиски настоящего рыцаря.
Свиток пятый
Голова у Шахразады, о нет, у Равенны, это она почувствовала сразу, едва не пошла кругом, и она была почти готова опровергнуть слова Лаймона, несмотря на грозящую ей опасность.
– Конечно, все будет так, как вы того пожелаете, ваша светлость, – небрежно заметил Лаймон, – но зачем вешать парня, пока мы не узнаем, есть ли у него сообщники.
Граф хмуро посмотрел на него.
– Пожалуй, ты прав. – Щелкнув пальцами, он приказал своим людям: – Заприте мальчишку в темнице и допросите его.
Равенна (и Равенна… и Шахразада) хотела было возразить, но Лаймон схватил ее за запястье и развернул лицом к себе.
– Прости, любимая. Я как следует с тобой не поздоровался. – Прижав ее к себе, он прошептал ей на ухо: – Если тебе дорога жизнь, молчи.
– Но…
– Один ложный шаг, и ты погубишь всех нас.
Лаймон огляделся и сделал знак оруженосцу, указывая на людей Ворона, которые уводили перепуганного Колина. Тот, кивнув, смешался с толпой. Лаймон был уверен, что сообразительный парень проследит, чтобы мальчишке не причинили вреда.
– Благодарю за то, что спасли мне жизнь, сэр Фэрлиз, – громко сказал Гильдернстерн. – Скажите, какую награду вы хотите. Все, что у меня есть, – ваше.
– Я был счастлив услужить вам, ваша светлость, – сказал Фэрлиз, старательно улыбаясь. – Мне не нужно никакой награды, лишь позвольте присоединиться к вашей армии.