Гопал узнал вибрирующий звук, разорвавший воздух, голова Кубьи отвалилась.
Прежде чем Мустика успел что-то сообразить, голова Кубьи скрылась в тумане.
Обезглавленная туша пошатнулась из стороны в сторону. Гопал подумал, что сейчас будет раздавлен, но тело, сотрясая землю, плюхнулось назад.
Вьяса, работая посохом как топором, ударил пьяного Мустику прямо по лицу, прямо над отверстием, где был его нос. Лицо Мустики расщепилось надвое. Тварь взвыла так, что у Гопала заныли зубы. Изо рта у Мустики медленно потекла вонючая жидкость, заменяя вопль. Глубокая рана на его лбу разошлась, и он повалился навзничь и исчез в тумане.
Гопал обнаружил, что он весь вымазан в какой-то противной жиже. Он не знал, что ему делать.
— Драться! — приказал ему Вьяса.
Гопал схватил кинжал и прыгнул через костер на ничего не подозревающего Муру, опрокидывая его назад.
Гопал почувствовал, что схватил существо за шею. Он без колебаний погрузил кинжал в голубую дымку, найдя горло Муры. Когда он вытащил клинок, та же самая жидкость изверглась из раны прямо ему на руки. Отшатнувшись, он выронил липкий кинжал и упал на спину.
Из облака тумана появился Мура, зажимая одной рукой рану на шее. Он встал на ноги и, покачиваясь, направился к Гопалу.
Испуганный потерей кинжала, Гопал обыскивал влажную, липкую поверхность в тумане, отчаянно пытаясь спасти свое оружие. Не найдя его, он встал, беззащитный, прямо перед костром.
Лишенная кожи рука Муры с костлявыми пальцами потянулась к Гопалу. Он отпрыгнул в сторону, и Мура упал в огонь. Существо зашипело, съежилось, почернело и, пронзительно заверещав, взорвалось. Серая плоть полетела в разные стороны.
Тем временем мистик был занят отражением ударов секиры Баки, действуя трибундой, выбил оружие из рук Баки. Получив удар по брюху, а затем по затылку, Бака пошатнулся и безжизненно свалился на землю.
— Ты в порядке? — спросил Вьяса, стоя над телом.
— Да! — ответил Гопал, с отвращением глядя на субстанцию, покрывающую его.
Вьяса осмотрел свой посох, а затем Гопала.
— Тебе нужно быстренько почиститься. Это, вероятно, яд.
Гопал вытянул руку с широко распростертыми пальцами. Теперь он чувствовал себя еще хуже.
— Посмотри в фургоне, нет ли там во что переодеться. Стой!
Вьяса наклонился и поднял что-то из тумана. Это был кинжал Гопала.
— Вот, — сказал мистик. — Тебе не стоит этого терять.
Гопал нашел одежду, похожую на ту, которую носили их хозяева, и немного ароматических масел, используемых в некоторых обрядах. Насухо вытеревшись своей чаттой и намазавшись маслом, он надел длинную серую рясу и выбросил испорченную чатту в огонь.
— Во имя ману! — воскликнул Вьяса, взмахнув перед лицом руками. — Что ты надел?
Гопал поднес свою руку к носу.
— Не так уж и плохо. Это все, что я смог найти.
Вьяса перестал подшучивать.
— Мы еще можем спасти твою сестру. Если они собирались на жертвоприношение, она еще жива! Мы воспользуемся этим фургоном, чтобы продолжить путешествие.
— Куда мы поедем?
— В Алакапури, город Бхутанаты. Там мы найдем твою сестру.
— Ты был здесь раньше?
Вьяса не ответил.
— А что Судама и Нимаи?
— Они нас найдут, — ответил Вьяса. — Судама знает об Алакапури. Положи сому в повозку, она здесь высоко ценится. Я проверю тришн.
Повозка заскрипела и медленно тронулась. Черные стволы деревьев выстроились вдоль дороги. Вьяса повторил снова мантры огня, и трибунда вновь осветила их путь.
— Солнце здесь никогда не появляется?
— Никогда, — ответил мистик. — Сурья никогда бы не позволил его лучам освещать Круг Ашур. Наракатала — самая темная из низких планет.
Гопал подумал о Китти. Как страшно ей должно быть на этой планете!
— Я убью их всех, если они что-то сделали с моей сестрой.
Его верхняя губа оттопырилась.
— Я могу понять твои чувства, — успокаивал его Вьяса, — но, если мы хотим закончить видхи, ты должен умерить свой пыл. Твой гнев только на руку Майе. — Вьяса, продолжая управляться с поводьями, обернулся к юноше: — Ты станешь существом без воли, бездушной раковиной, — он натянул поводья, направляя быков прямо, — как и эти животные, у которых каждое действие контролируется хозяином.
Гопал понял этот пример.
— Как я могу контролировать свой гнев? — спросил он.
— Только контролируя свое сознание, — ответил мистик, натягивая поводья и останавливаясь. — Возьми поводья.
Гопал исполнил указание, и вскоре фургон продолжил свой путь.
— Мы, как эта повозка, — продолжал мистик, — только мы приводимся в движение чувствами, а не быками. Эти поводья — наше сознание. Сознание предназначено для управления чувствами, а оно, в свою очередь, должно управляться разумом.