– Мы не просматривали её полностью, решив, что это лучше сделать с коллегами, – возразил Чен Ши. Чуть прикрыв глаза, он начал рассказывать: – На острове Саллас-Фалл, во время войны у файтов, о их государстве постарались полностью стереть всякую память, была секретная лаборатория. Там была моя прапрапрабабушка, ребёнком была. Но не несмышлёнышем. Она понимала, для чего её привезли на этот остров и что с нею будет, она готова была умереть. Но их спасли, всех, кто ещё был жив. Спасла женщина с огненно-рыжими волосами. Она осталась на острове, чтоб остальные смогли уйти. Когда лодки со спасёнными уходили от острова, женщина сняла капюшон своего костюма и её огненные волосы рассыпались по плечам. Откуда я это знаю? Рассказ об этом, ставший легендой, передаётся в моей семье из поколение в поколение.
– Алиса? – задумчиво произнёс Александр Андрианович. – Откуда она может всё это знать? Не просто знать, помнить! Да ещё так ярко! Если это правда, а не верить вам, Чен, у меня нет причин, а то, как спасся тот, кто сохранил эти воспоминания, непонятно. Ведь там все погибли! Да и не упоминалось ни разу ни имя, ни фамилия этой женщины. Женщины! Мы же это ясно видели! А Таволич девочка! Как это всё можно сложить?
– Меня волнует совсем другое, – произнесла Гравви, поджав губы, – всё, что мы видели, как ясно из этой записи, неважно игра это или реальные воспоминания, не вызывает у Алисы неприятия. А там смерть, кровь! Убийства! Не взгляд на них со стороны, а она сама это делает! А она выбрала специальность – педагогика, то есть работа с детьми! Как она может работать с детьми… Вы меня поняли! Кроме того, Таволич сейчас сопровождает младшую группу! О её нездоровых наклонностях надо немедленно поставить в известность высший педагогический совет, ведь по их рекомендации она направлена к нам. Сейчас я сомневаюсь, место ли этой девочке в нашем детском доме! Её должны были направить в специализированное учреждение, в специальную школу!
– Но у неё же нет в ментограмме зубца… – попыталась заступится за Алису мак Луви, Джоан Гравви не дала ей договорить:
– Скорее всего, проглядели или неправильно сделали! Наш долг – информировать высший педагогический совет о том, что мы узнали, а они пусть там разбираются!
Глава четвёртая. Прошлое, пятьсот лет назад. Диверсантка
Что-то булькало, хлюпало и чавкало, название этому звуку Алиса затруднялась подобрать. К тому же ужасно болела голова, и не только она, болело всё тело! Алиса пошевелила руками, резкой боли, возникающей при переломе или проникающем ранении, не было, а была какая-то тягучая, такая, которая возникает после больших физических нагрузок. Но эта боль была многократно сильнее! Как могла возникнуть такая боль? Она не была похожа на привычную боль при ранении или возникшую при сдавливании. Темнота вокруг была признаком того, что та пещера, где Алиса отстреливалась от файтов, давая возможность своим бойцам заминировать лабораторию, отрезана от внешнего мира, то есть – завалена. Очевидно, после взрыва зарядов лаборатория и коридор обрушились, а сейчас Алиса находилась в уцелевшей части бункера. Почему эта часть подземелья устояла? Потому что эта часть лаборатории была вырублена прямо в скале. Алиса попыталась встать на четвереньки, ожидая, что её спина упрётся в камень, но этого не произошло. Она села, достала фонарик и включила его. Как ни странно, он работал, хотя почему он не должен работать? Алиса поёжилась и постаралась отодвинуться от потока жидкости, лившегося на неё тоненькой струйкой. Мало того, что что-то текло сверху, так оно ещё и собралось на полу в большую и глубокую лужу, в которой женщина всё это время лежала! Алиса поморщилась, вспомнила те прозрачные ёмкости, в которых плавали результаты экспериментов местных «врачей». Но эти емкости были намного дальше – в глубине этого зала-пещеры, да и наклон пола был в ту сторону. Алиса понюхала мокрую руку и снова поморщилась – запах был не то что неприятный, какой-то очень уж медицинский! Эта жидкость не только облила женщину, но и попала на её раны, явно и в кровь попала! Алиса выругалась, звук собственного голоса её успокоил. Если голос есть, значит, ещё не всё пропало, по крайней мере, она соображает и может говорить! Осмотрев себя, женщина заметила одну странность – те раны, что были от пуль противника, а она точно помнила, что в неё несколько раз попали, не болели! Болело всё тело, но не раны! Алиса повернула голову следом за лучом фонарика и, увидев трещину в скале, направилась к ней. Подойдя (в полный рост идти не получалось, двигаться пришлось на четвереньках), женщина принюхалась – из трещины чуть заметно пахло морем! Совершенно ясно – этот лаз ведёт наружу! А вот можно ли им воспользоваться? Алиса с сожалением посмотрела на эту щель, слишком узкая, чтоб женщина её комплекции смогла тут пролезть! Но надежда умирает последней и попытка не пытка, Алиса усмехнулась, вспомнив эти банальные истины. Чтоб протиснуться в эту узкую трещину, необходимо избавиться от всего лишнего, хотя что может быть лишнего в обтягивающем комбинезоне для подводного плавания? Разве что сам комбинезон, но он не помешает попытаться застрять в этой каменной щели. Но это уже не комбинезон, а свободно свисающие с тела лохмотья! Лохмотья не лохмотья, но ткань прочная, если за что-то зацепится, то… Алиса произнесла это вслух, избавляясь от остатков комбинезона. С собой женщина решила взять только нож, даже фонарик оставила – куда там светить в этой узкой норе? А рука будет занята, ведь надо же держать фонарик! А куда ползти? Это и так ясно – навстречу тому слабому запаху моря. Алиса, втянув как можно больше и так впалый живот, решительно полезла в эту узкую щель в скале.