— Но такой выдающийся волшебник как вы заслуживает большего, вы могли бы прожить триста-четыреста лет, ещё многое совершить, а какая-то нелепая случайность отнимает у вас эту возможность, — он возмущённо отбрасывает блокнот, поднимает очки на лоб и начинает мерять шагами свой кабинет Главного целителя Святого Мунго.
— Вот уже два с половиной года меня осматривают, подвергают непонятным манипуляциям, испытывают заклинаниями и поят зельями. За это время собирались десятки симпозиумов и совещаний со всеми мало-мальски значимыми целителями и чародеями, специализирующимися на проклятиях. Хватит. Я не хочу больше бороться — мое время пришло. Разве может быть смерть милосердней, чем угасать понемногу, без боли, и однажды просто не проснуться?
— Знаете, смотря в ваши глаза, никогда не поверишь, что вам столько лет, — Сметвик улыбается и снова садится рядом, — я видел много глаз стариков, но ваши выглядят так словно вам восемнадцать.
«Зато глазки красивые остались» — на периферии сознания сами собой всплывают слова, произнесённые чьим-то игровым тоном. Кем, когда и при каких обстоятельствах они сказаны? Я не могу вспомнить, хотя они несомненно обращены ко мне. Я вновь заблудился в своих снах.
— Скажите мне, Ричард, сколько месяцев мне осталось? Надеюсь это все же месяцы, а не недели. Я хотел бы успеть привести свои дела в порядок.
— По нашим оценкам это два или три месяца, возможно чуть больше, — смущенно и серьезно смотрит целитель, — Мистер Поттер, знайте — если вы передумаете, я всегда помогу вам.
В ответ я благодарю и улыбаюсь: я знаю что не передумаю.
… Меня зовут Гарри Джеймс Поттер, я родился 31 июля 1980 года в Годриковой Лощине в Великобритании. Вся моя дальнейшая жизнь до восемнадцати лет была посвящена только одной цели — победе над темным волшебником Волдемортом. Дата, одновременно счастливая и трагичная для всей Британии — 2 мая 1998 года — в ней навеки сплелась радость Победы и горечь потери близких.
Фред Уизли, Римус Люпин, Нимфадора Тонкс, Колин Криви, Лаванда Браун — все эти и многие другие имена до сих пор вызывают боль в сердце.
Говорят, перед смертью вся наша жизнь проносится перед нами, как напоминание о минувшем.
Я смыкаю веки и предыдущие сто семьдесят лет мелькают передо мной цветным калейдоскопом: вот мы с Роном идём учиться в Аврорат, который он затем бросает, чтобы помогать Джорджу в магазине «Всевозможные волшебные вредилки близнецов Уизли». Вот я выпускаюсь, становлюсь стажёром — Мерлин, каким же восторженным и наивным мальчишкой, преданным своим личным идеалам, я был в то время!
Вот сам становлюсь полноценным Аврором, а спустя два года женюсь на Джинни.
Вступаю в должность заместителя Старшего Аврора, а затем — после ухода с поста Кингсли Шеклболта, и самим Главным.
Множество идей, кипящих в моей молодой и одержимой нововведениями голове, находят противодействие, и я понимаю что должность Главного Аврора — это не только бесконечная борьба с преступниками, но ещё и с внутренними врагами.
Вот рождается мой первенец — Джеймс Сириус, затем второй сын — Альбус Северус, и наконец дочь — Лили Луна.
Трудный период политических игр, острый и непримиримый, когда меня и Гермиону много раз хотели убрать с пути, — до тех пор, пока она не становится Министром Магии. Лишь тогда мы выдыхаем с облегчением, перестаём бояться за наши семьи.
Годы относительного спокойствия — относительного, так как с нашими должностями и влиянием в магическим мире, о спокойствии можно только мечтать. Тем не менее, по сравнению с прошлым, это почти безмятежность.
Я много раз находился на грани жизни и смерти, откуда меня вытаскивали буквально чудом — и вот подарок, непонятно кем дарованный, — некая Печать на руке в виде разноцветного пера, помогает мне. Долгие годы я искал информацию про эту татуировку, и не смог найти ничего — только то, что перо принадлежит Фениксу. Никто из ныне живущих артефактологов и заклинателей никогда не слышал о нем.
В конце концов я оставил попытки что-то узнать, ведь своё предназначение Печать выполняла исправно — предупреждала об опасности. Лишь благодаря ей я уберегся от подводных камней, многие из которых могли стать смертельными. Кто бы ни подарил ее мне — я навеки признателен.
Перед глазами продолжают мелькать сцены: свадьбы детей, появление внуков. Вот я беру на руки первенца Джеймса, и крохотное существо хватает меня за палец, улыбаясь беззубым ртом. А я улыбаюсь в ответ, благодаря Мерлина за то, что дожил до этого дня.
Подаю в отставку, когда мне исполняется восемьдесят семь. Гермиона долго упирается и не хочет меня отпускать, также как и подчиненные, и коллеги, но я считаю что сделал на этом посту все что мог. Пора уступить место молодым.
Мое правление продолжалось почти шестьдесят лет — ещё один своеобразный рекорд.
Постоянный риск, шрамы, исполосовавшие все тело и несколько неизлечимых повреждений внутренних органов — цена, которую я готов был заплатить, чтобы поднять авторитет Аврората на ту высоту, которой она достойна. Надеюсь, мои преемники продолжат это дело.
Наконец я занимаюсь тем, о чем давно подумывал: изучаю древние артефакты, добытые магами — археологами в уголках всей планеты. Занятие, честно говоря, ненамного безопаснее Аврората. В основном такие артефакты прокляты, причём далеко не каждый сможет распознать и блокировать проклятия. Однажды одно из таких — схенти фараона Аменхотепа — почти спалило наш дом, чудом не задев меня и Джинни. Другое, представлявшее золотой обруч Сазинди, выпустило смертельный газ, и лишь моя Печать спасла меня, закрыв невидимым куполом. После этого я перестал работать дома, сняв небольшой подвал в Лютном.
Джинни и дети уговаривали меня бросить это и спокойно отдыхать, но я был и оставался адреналиновым маньяком, не способным жить мирно и без волнений. Единственное, что я смог пообещать им — что буду браться не за все артефакты.
Обещание я выполнил, тем не менее на данный момент мною написано три книги с историями особо интересных и ценных артефактов, и мое имя довольно известно среди этой братии.
Моя жена умерла сорок один год назад, угасая постепенно от магической чумы, занесённой в Великобританию из Африки. На время ее болезни я бросил работу и проводил дни с ней, пытаясь хоть как-то помочь и поддержать ее. Она любила меня и ни разу не попрекнула по мелочам, хотя наша жизнь в определённые моменты совсем не напоминала сказку. Как и у всех, у нас бывали ссоры, непонимания и скандалы — мы оба отличались взрывным характером, но это была скорее просто та неизменная часть быта, которая бывает у всех. Я искренне старался делать все что мог для неё и для детей, и смею надеяться что был не самым плохим мужем и отцом.
Тем не менее я постоянно чувствовал свою вину перед ней, понимая, что не люблю ее так, как любит меня она. Нет, ни разу я не подумал об измене или предательстве, никогда не посмотрел на кого-либо еще, но мои чувства к ней всегда были больше дружескими, чем романтическими. Иногда по взгляду Джинни я ощущал, что она догадывается об этом, а перед самой смертью она сказала, что счастлива, что ей удалось побыть здесь со мною. Тогда я утешал ее, сидя рядом и успокаивающе гладя по руке, не зная что сказать.
В моей жизни словно не хватало одного — единственного кусочка — пазла, способного собрать картину в общее целое. Будто я так и не встретил человека, который сделает это. Ну что ж, возможно так и должно быть, возможно Судьба определила, что остальных благ отсыпала мне с верхушкой, и этого достаточно для одного человека.
И вот остаётся последний осколок калейдоскопа: сны. Их тайна преследует меня очень давно, но так и остаётся неразгаданной. Я вижу мужчину — высокого, худого, с темными, почти чёрными волосами до плеч — иногда они собраны в хвост, иногда заплетены в косу и перевязаны лентой, или же распущены. Он одет по-маггловски, никаких мантий и других атрибутов волшебника — всегда чёрные классические брюки и рубашки разных тонов. Ни разу я не видел в его руках волшебную палочку, тем не менее я отчего-то уверен, что он волшебник.