Фарид решил уйти в горы. Не прощаясь ни с кем и взяв с собой только самое необходимое. Первой и главнейшей из необходимых вещей он посчитал имя для малыша. Взяв корзину, Фарид поспешил в Шатер Порога – нужно было успеть взять имя до начала вечерней молитвы.
Шатер снаружи был шелковисто-оранжевым, как королек, а изнутри бархатно-лиловым. Всякий раз входя в Шатер, Фарид думал: «Красиво!» Именно думал, а не чувствовал. Фарид всегда или почти всегда думал словами. Когда он был подмастерьем и мастер велел ему слепить горшок, Фарид не знал, что ему делать. Другие лепили горшок, который им представлялся при слове «горшок». Для Фарида это было только слово, к которому нужно было добавить еще десяток, чтобы оно обрело определенный вид в мыслях, образ. Большой, толстостенный горшок для мяса или горшок с высоким горлышком и крышкой для напитков или горшочек для дороги благовоний – узорчатый и замысловатый.
«Красиво!» – подумал Фарид и в этот раз, заходя в Шатер. Старец, увидав корзинку в руках Фарида, сразу понял в чем дело и кивнув, пошел за именами. А Фарид, готовясь к церемонии, перенес малыша через канавку с водой, через длинный ряд горящих свечей и, наконец, через сам Порог, - натянутую через дальний предел Шатра золотую веревку. Выполнив все, Фарид трижды ударил в ладоши над головой в знак величайшей радости – скоро новому человеку дадут имя, и он станет под защиту (и одновременно под власть) Ачхи.
С последним ударом явился из-за занавеси Хранитель Шатра и произнес традиционную формулу: «Ассау отдает этого младенца под власть Ачхи, свидетельствуя об этом именем…»
Хранитель замолк, ожидая когда Фарид назовет имя. Фарид помедлил и сказал громко и отчетливо: «АССАУ-МАТАН». Хранитель взглянул неодобрительно. Имя «Ассау» – имя Бога, имя «Матан» – имя царя, имя «АССАУ-МАТАН» – означает единство бога и царя, таким именем не годится называть смертного. Но все сказанное в стенах Шатра Порога священно и необсуждаемо, ибо сам Ассау говорит устами, говорящего в Шатре Порога. Поэтому хранитель продолжал: «Пусть Ассау-Матан в день перехода по Кругу всегда идет по Солнцу и никогда – против. И пусть хранит дарованный ему облик человека и имя Ассау-Матан.»
После этого хранитель взял среди имен табличку и повесил ее на шею младенцу: «Имя Ассау-Матан нельзя произносить никому, кроме владыки да хранителей Шатра, а писать его на табличке нельзя всем, поэтому я даю ему имя Ратмир. Пусть Ратмир в день перехода по кругу всегда идет по Солнцу и никогда – против.» Фарид с почтением поклонился и принял младенца из рук хранителя.
Постой, не уходи, - сказал тот, - ты произнес священное, непроизносимое имя и подлежищь испытанию. Если ты выдержишь испытание, ты достоин чести произносить это имя и впредь, если нет – ты недостоин произносить любое имя или слово – ты лишишься языка
Да будет так, хранитель.
Испытания от века происходили в Большом Шатре. И никто, никогда не знал, каким будет испытание. Все они были записаны в Книге Испытаний и владыка просто открывал ее на случайной странице, выбирая как умрет богохульник. Потому что испытания были таковы, что приводили к смерти и лишь самые мягкие – к увечью. Не прошедший испытание должен лишиться языка. И язык вырезали даже у мертвых.
Владыка читал формулу Испытания: «Сегодня мы даем свое время, внимание и справедливость Фариду, гончару из города Сурэ. Сегодня мы берем у Фарида, гончара из города Сурэ урок – он учит повиновению закону Ассау, но учит так же повиновению закону сердца, он учит так же отличать истинный голос сердца от лживых слов гордыни, идущих против закона Ассау. Изберем же испытание…Итак, Фарид, гончар из города Сурэ, тебя должно связать, обмотать голову платком и бросить в арык у Шатра. После того, как ты будешь брошен в арык, нам – владыке и трем хранителям, должно пропеть гимн Дня Перехода, с последним словом гимна ты будешь вытащен из арыка. Если ты будешь жив и способен пройти три шага – ты прошел испытание, если же нет, мы поступим так, как велит закон Ассау.»
Мучительно долго длился гимн Дня Перехода – это самый длинный гимн из всех тринадцати. Фарид слышал гимн обрывками, когда немного отпускал страх.
Людям не подняться до Ассау,
Не потому, что он очень высоко, -
Люди и Ассау стоят вровень,