Что мне в этом превращении? Я хочу постигнуть суть вещей. Можно смотреть на женщин сколько угодно со стороны, но понять их можно только изнутри. Тогда у меня будет ключик от жизни. А эта штука стоит любых превращений!
Какой роскошный монолог! Ты просто влюблен, мой мальчик. У тебя из головы нейдет черноглазая девица, которая чуть не пристрелила тебя, а потом умчалась в страхе – по всем признакам наиглупейшая и наипустейшая особа…
Прекрати, Фарид! Ты даже не видел ее, а смеешь судить о ее уме. Прекрати, а то…
Что?! Скажи, что. Гнев – не лучший советчик.
Прости.
Ратмир склонил колени и читал до вечера молитвы, пел гимны. Ассау-отец простил его, но тревога за сына прорывалась отдаленным громом и вспышками молний на горизонте: «Будь осторожен, Ассау-Матан-Ратмир! Будь осторожен!».
Фарид положил перед Ратмиром глиняные таблички и ушел в хижину. Уже давно он не общался таким образом со своим воспитанником – чтение мыслей заменяло утомительные письменные разговоры. Но теперь…
Иногда смысл слов пролетает мимо разума, а сами слова, оседая в ушах, звучат пустой, но красивой формулой. А потом, вдруг, наступает прозрение. Так бывает у детей разучивающих гимны – они поют их бездумно, будто бы на другом языке, упиваясь музыкой слов. И, вдруг, однажды, знакомые чуть ли не с младенчества слова оживают:
Посмотри в гладь озера –
Взгляни в глаза Ассау.
И от сердца к сердцу
Протяни нить любви,
Между малым и великим,
Между сильным и слабым,
Между красивым и уродливым, -
Между тобой и Ассау.
Протяни нить любви…между сильным и слабым…Повторив это в двухтысячный раз, люди, вдруг, постигают смысл. Но у Фарида не было времени повторять две тысячи раз Ратмиру то, что должно быть понятно не медленно. Написанные слова легче входят в сознание. А если этого не произойдет, то можно прочесть еще раз, и еще. Поэтому Фарид написал свое наставление на табличке.
Ратмир! Мальчик, превратиться в женщину, чтобы понять женщин, вообще хорошая , но невыполнимая затея. Не зря «женщина» и «загадка» обозначают у нас одним и тем же словом – «илла». Каждая из этих прекрасных загадок носит ответ в своем сердце, и отобрать его, вырвать силой нельзя. Она сама, добровольно, отдаст тебе ключ, но…взамен потребует твой.
«Хочу все знать!» - твой девиз. «Хочу все знать! Не зря же Ассау дал мне глаза, чтобы видеть и уши, чтобы слышать.» Все верно, мой мальчик. Но Ассау кроме глаз дал тебе веки и прекрасные длинные ресницы, а по земле то тут, то там разбросал глину, чтоб, изредка, ты мог прикрыть глаза, залепить уши и ничего не видеть, не слышать, не знать. Как ты думаешь, почему так поступил светлейший, высокомудрый Ассау?
Ничего не известно смертному наверняка, но я думаю так. Послушай, Ратмир, старика Фарида.
В мире есть зло, много зла. Его не скрывает от нас Ассау – гляди и ужасайся, гляди и гневайся, гляди и борись. Но в мире есть красота, есть добро и они, как самые нежнейшие цветы – боятся наилегчайшего прикосновения – закрывают свои чудесные венчики, едва до них дотронешься. Отступи, Ратмир, и любуйся этой красотой издалека. Не тревожь прикосновением хрупких цветов добра.
Надеюсь, ты понял меня Ратмир.
Учитель Фарид.
Ратмир читал и читал наставление, до тех пор, пока туман не отодвинулся с горизонта его внутреннего взора. Снаружи – закат. Внутри – рассвет. Собралось из солнечных пылинок решение – солнечная скала – кусок рассвета. Потом отложил таблички, встал у ложа Фарида и стал дожидаться его пробуждения. Примерно через час Фарид пошевелился, потянулся…
Учитель.
Нет, не слышит.
Повернулся на другой бок.
Ратмир ждал.
Наконец, Фарид проснулся.
Учитель! Дай мне мой ключ!
Фарид недоуменно пожал плечами с спросонья, сел, потянулся и уставился на Ратмира, что должно было означать: «Какой еще ключ? Надоели мне твои шалости, Ратмир, сын лягушки.»
Ты пишешь в наставлении: «Женщина сама, добровольно, отдаст тебе ключ, но взамен потребует твой.» Так вот, я готов, готов отдать свой ключ.
У Фарида мысли в голове забегали как муравьи в муравейнике. Сначала: «Ключ…Имя…Женщина…Вырос!» Потом: «Все насмарку. Пятнадцать лет уединения. Мой вырванный язык. Никогда не сбудется, предначертанное. «Благословен тот, кто приблизился к Ассау. Выйдет из круга…» Нет! Мой Ассау-Матан-Ратмир останется в круге. Пришло время и он всеми силами рванулся в наезженную миллиардами людей колею. Родиться – Размножится – Умереть. И все по кругу. Мой мальчик, мой Ассау-Матан, ты такой как все, что были до тебя, как все, что будут и после тебя. Ты человек.»