Так думал Фарид. Но Ратмир не слышал его. Он напряженно ждал.
«Пусть будет так, как велит Ачха,» – подумал Фарид и стал торопливо писать. «Ратмир, ты требуешь имя. Сейчас я мог бы пойти и принести тебе твою табличку с именем «Ратмир», благословить тебя и выпустить в жизнь. Но я должен рассказать тебе кое-что прежде. Твое настоящее имя не Ратмир, тебя нарекли по иному в Шатре Порога. Твое имя священно, никто из смертных, кроме хранителей Шатра не имеет права произносить его. И все же это твое имя. Я не могу написать его – это противно воле Ассау. Но ты должен узнать. Потому, что имя, это – путь, это – жизнь, имя – твой хранитель в День Перехода.»
Фарид писал, а Ратмир нетерпеливо топтался рядом, заглядывая ему через плечо. А Фарид писал: « Помнишь, когда ты был моложе, мы часто играли с тобой в шарады. Я загадаю тебе одну из таких шарад. А ты постарайся, разгадай.
Это принадлежит тебе,
Но не ты распоряжаешься им,
А оно тобой.
Оно одно на двоих у тебя и Бога,
Оно одно на двоих у тебя и царя,
Но его не может назвать даже ветра шепот,
И писать, не вольна рука хранителя Шатра.»
«Ассау-Матан!» – мелькнуло в голове у Ратмира. Сердце било в барабаны, все кипело внутри. Ратмир замер на мгновение, очевидно колеблясь. А потом выскочил во двор, задрал голову вверх и прокричал во весь голос:
Фарид выбежал за своим учеником и не увидел его. Услыхал только громовой раскат: «Я – Ассау-Матан!» И больше ничего. Горы стояли, залитые светом, луга, покрытые сочной, зеленой травой, манили к себе, и ручей журчал в двух шагах от хижины. Все было по-прежнему. Огромный кудлатый пес валялся по траве, гонялся за белой бабочкой с черными пятнышками на крыльях и визжал как щенок. Ничего не изменилось. Горшки висели на кольях изгороди, перевернутые вверх дном, и неутомимые воробьи шныряли в дворовой пыли. Все как всегда.
Фарид заплакал. Слезы текли по его щекам так обильно, как июльский ливень. «Ассау-Матан, мальчик мой!» – рвались из Фарида слова и застывали на обрубке языка. Фарид плакал. И вдруг он почувствовал, что в его голове эхом рождается ответ: «Я здесь, Фарид! Я повсюду, Фарид! Я – Ассау-Матан!»
Фарид, улыбаясь сквозь слезы, думал: «Сегодня день рождения Бога! Я не зря прожил. Он вышел из круга, мой Ассау-Матан!» Так и думал Фарид – с восклицательными знаками, а потом перешел на крик, во всю силу легких: «Люди могут идти вверх! Могут, если захотят! Когда-нибудь мы все покинем землю и станем светом, водой, воздухом! Станем вечной радостью и неизбывным счастьем, как ты, мой Ассау-Матан! Нужно только быть готовым отдать! Отдать свой ключ, тем, кого любим! И тогда падут оковы, которые…»
Фарид упал замертво. Ассау-отец с досады кинул в него молнией, пока новорожденный Ассау-Матан с младенческим восторгом растекался по вселенной.
Сегодня я, Ассау, узнал про себя, что на самом деле хотел быть всегда в единственном числе. Быть многоликим, но единым – вот моя цель, и она рухнула мгновение назад. Я сам, своими руками губил своих детей, свои формы, Ассау-человеков, чтобы доказать себе же, что я уникален, что такого как я, еще одного всемогущего нет, не было и не будет. А вот теперь есть. Есть еще один – Ассау-Матан. Но, как ни странно, я даже не ощущаю его присутствия, я никак не изменился от его появления. Мне не тесно – Вселенная большая, а захочу – создам еще одну. Плохо то, что когда-нибудь нас будет не двое, не тысяча, не пять тысяч, а гораздо, гораздо больше. И тогда…
Так говорил Ассау-прокурор. Ассау-адвокат слова не брал – он счел дело безысходно проигранным. Поэтому, мало помалу замолчал и прокурор, - что надрываться, доказывать, если и так все согласны. А потом, еще через миг, Ассау снова стал прокурором – для Анны, из-за которой миропорядок, державшийся века и века, рухнул как карточный домик.
«Дарую племени твоему девять жизней, - сказал Ассау, взяв Анну за руку. И подумал. – Девять жизней – девять сроков бед, и память о каждом из девяти. – Иди, рождай в сердцах людей любовь к их уютному гнездышку и страх перед высокими лестницами. Мурлыкай им на ушко, что быть человеком – наивысшее благо – тепло, уютно и сытно. Старайся, мурлыкай нежней и вкрадчивей, и они тебе поверят, отбросят мечты. Дом, очаг, дети и кошка – что еще нужно. Тогда долго еще не появится новых богов. Иди, Анна!»