Так не пойдет. Совершенно не за что ухватиться. Я шатался по городу без нормального прикрытия, без легенды. Я убедился, что за мной не следят: никому нет дела до того, куда я направляюсь и что делаю.
Теперь я понял, почему Ломэн вызвал меня в Бангкок. Это на него похоже. На мой вопрос, кто втянул в это дело Управление, он не ответил. Он сам и втянул: убедил в правильности своего мертворожденного плана Паркиса и остальных, а меня выбрал в качестве оперативника. Он, должно быть, красиво их уговаривал. Весь его план основывается на одном письме с туманной угрозой. Любой нормальный человек, раз уж он задумал политическое убийство, никогда не станет извещать об этом. Разумеется, в обязанности службы безопасности также входит и защита подопечных лиц от психопатов, и это не пустой звук. В толпе, которая соберется посмотреть на Очень Важное Лицо, наверняка найдутся психопаты. Во время визита Папы римского в Нью-Йорк в городе дежурило восемнадцать тысяч полицейских, саперы проверяли весь маршрут его следования, а на крышах караулили снайперы. И все потому, что пришло несколько писем от свихнувшихся верующих.
Все это обычная полицейская работа. Управление этим никогда не занималось: оно создано для проведения специальных операций. С какой стати начальство послушалось Ломэна?
Я попытался найти его через Варафана, но там он не появлялся после нашего разговора. Тогда я отправился в посольство и спросил, где у них комната № 6. Так меня проинструктировал Ломэн.
Молодой человек, к которому я обратился, не на шутку встревожился.
- Комната № 6?
- Да.
- Вам нужна мисс Мэйн?
- Почему именно она?
- Присядьте, пожалуйста.
Он осторожно засеменил к двери в смежную комнату. Даже не спросил, как моя фамилия.
Вскоре молодой человек, похожий на выпускника "Хэрроу"1, вернулся и повел меня по коридору в кабинет, на двери которого была табличка "Атташе по вопросам культуры". Минут на пять меня оставили в одиночестве, потом вошла то ли девушка, то ли женщина - черт их разберет по возрасту.
- Что вам угодно?
- Скажите, где находится комната № 6? Она посмотрела на меня испытующе. Это - сколько угодно. Работникам посольств всегда нужно несколько дней, чтобы связать две мысли. Известное дело. Меня их тупость даже успокаивает.
- Там сейчас никого нет. Может, я смогу вам помочь?
- Вы что, атташе по вопросам культуры?
- Я секретарь атташе.
- Тогда ваш школяр все перепутал. Мне нужна комната № 6. Если вам это ничего не говорит, извольте - мне нужен человек по фамилии Ломэн.
- Мистера Ломэна здесь нет.
- Господи, Боже мой. Ладно, когда увидите его, передайте, что я пытался связаться с ним весь вечер и что ночным рейсом улетаю в Лондон. Недисциплинированное поведение. Так и передайте начальству.
- Прошу вас, подождите минутку.
Двигается она прекрасно и голос ничего - чистый, ровный. Успокаивающий голос. Может, ее сюда и посадили, чтобы успокаивать крикунов-посетителей, вечно недовольных работой посольства.
Секретаршу сменил какой-то мужчина. Он плотно закрыл за собой дверь и протянул мне руку.
- Садитесь.
- Ладно, - сказал я. - Держите и читайте. - Я бросил свои документы на стол. Они сейчас, наверно, и у посла проверяют документы каждый раз, как он выходит из уборной.
Теперь я понял, почему никого не интересовала моя фамилия. Фамилию можно назвать любую.
Он быстро просмотрел документы.
- И где же точно находится ваша контора? Он рассматривал их, как будто не мог разобрать текст. Я сказал:
- Уайтхолл, 9. Группа связи. Я подчиняюсь Ловетту.
- Как он себя чувствует?
Он придвинул ко мне коробку с сигаретами.
- Вы курите?
- Ловетт чувствует себя прекрасно. На прошлой неделе он был в Риме по делу Карозио, и в Лондоне вместо него остался Билл Спенсер. От вас были Симмс и Уэстлейк. Они...
- Все в порядке, достаточно. Но я думал, что и вы там были.
- Разве в моем паспорте не написано "Париж"?
Он придвинул к себе коробку с сигаретами и закурил.
- Вы еще долго пробудете в Бангкоке?
- Нет.
- Нет?
- Если Ломэн не объявится, я улетаю ночью.
- Он будет только завтра.
- Тогда передайте ему мои наилучшие пожелания. Я поднялся со стула и протянул руку за документами.
Он натянуто улыбнулся:
- Вот уж не ждал, что вы уедете.
- А я здесь не нужен. Справитесь без меня.
- Если не возражаете, я попрошу мисс Мэйн проводить вас.
- Я знаю дорогу.
Жара на улице стояла чудовищная. Я нанял велорикшу и поехал в отель, стараясь не думать о Ломэне, Раз уж ты руководишь оперативником, нечего исчезать и подвергать его проверкам.
Минут через двадцать позвонил портье и сообщил, что ко мне пришли.
- Кто?
- Имени не назвали.
Лучше спущусь вниз, решил я. Не люблю принимать незнакомцев у себя в номере.
В холле, перед выходом во дворик с фонтаном под увитой зеленью решетчатой аркой стояла та самая секретарша и смотрела на меня все тем же немигающим спокойным взглядом. Тень от подбородка резко падала на белую шею. Она неотрывно смотрела на меня, пока я спускался по лестнице и пересекал холл, ступая по мозаичному полу. На ней был чесучовый костюм, коричневые туфли и никаких драгоценностей.
- Я пришла извиниться, мистер Квиллер. Я не узнала вас в посольстве.
В холле было тихо, она понизила голос:
- Я могу называть вас по фамилии?
- Мою настоящую фамилию никто не знает.
- Тогда я буду обращаться к вам по фамилии, которую вы носите сейчас.
- Меня редко узнают секретарши атташе по культурным вопросам. Им больше знакомо лицо Иегуди Менухина.
- Два года назад я была недалеко от Рама IV.
Теперь, когда мы были рядом, я заметил, что у нее с левой стороной лица что-то не так. Кожа прекрасная, но какому-то хирургу-косметологу пришлось изрядно потрудиться.
- Вы из разведки? - спросил я. Она не ответила. Словно и не услышала даже. Тогда я сказал:
- Но вы ведь не из службы безопасности. Это точно.
- Нет.
Она переложила сумочку из одной руки в другую.
- Просто я пришла извиниться. Вы не привыкли к унизительным проверкам.
Я улыбнулся.
- Знали бы вы, каким меня подвергали унижениям.
На обложках трех личных дел после фамилий Дьюхерста, Камингса и моей вымышленной стоят девятка. Она означает: "молчит под пытками".
- Может, выпьете со мной?
- Нет. Мне пора. Мне сказали - вы сегодня улетаете.
- Совершенно верно.
- Счастливого пути.
Я проводил ее взглядом: она уходила, мягко ступая по мозаичному полу. Немногие женщины сумеют так пройти под взглядом мужчины. Вообще, немногие женщины умеют так красиво ходить.
Я поднялся в номер и уложил вещи. Извиняться приходила, как же. Это не она придумала. Примитивно для такой женщины. Им понадобилось проверить, что я нахожусь действительно в отеле? Это можно было узнать десятью другими способами...
А ну их всех к чертовой матери, я улетаю 204-м рейсом.
Больше в тот вечер ничего не случилось, если не считать звонка Пангсапа. Попросил зайти к нему домой.
Уже стемнело, но многие магазины были еще открыты, и в некоторых витринах меняли оформление: развешивали разноцветные флажки и выставляли портреты Представителя в золотых рамах.
Я вылез из повозки велорикши, не доезжая до дома на Клонг Чула Роуд, и пошел вдоль реки по вечерней жаре. Пангсапа принял меня немедленно:
- Информация, которой я располагаю, стоит пятьдесят тысяч бат.
Информация уже опоздала, но я об этом не сказал. Забавно запустить руку в фонды, выданные Ломэну на оперативные расходы, а потом посмотреть, как его за это отделают в Лондоне.
- Идет, - сказал я.
- Каким образом вы гарантируете мне эту сумму?
- Гарантия - мое честное слово.
- Вашего слова вполне достаточно.
Тут я понял - не надо было приходить. За такие деньги пустяки не продают, значит, у него очень важная информация, а мне она сейчас совсем ни к чему. Не хочу я впутываться в это дело.