***
– Ну, вот что, гость наш дорогой, – станционный смотритель, оборачиваясь на колышущуюся занавеску, решился на так долго откладываемый разговор. – Живешь ты у нас вторую неделю… Это так…
– Я ж плачу исправно, – заискивающе смотрел на него Клим.
– Да так-то оно так…, – хозяин тоже замялся.
Из-за занавески вышла его дородная супруга и, уперев руки в пояс, с налету пошла в атаку:
– Значицца, так, уважаемый Клим Валерьянович! Загостился ты. Уж, не обессудь.
– Мне уходить? – Клим встал из-за большого стола в общей зале и прижал к груди свой жилет, который сам латал до этого.
Был он так жалок в эту минуту, что запал у хозяйки угас, она снова пожалела незадачливого постояльца.
– Ну, что значит, уходить? Кругом леса непролазные. Разве ж мы – звери? Поедешь, как оказия случится. Подсадим к кому…
– Ехать-то тебе есть куда? – спросил смотритель. – Дом-то у тебя есть?
– Дом есть, – кивнул Клим.
– Ну, так чего не едешь? – хозяйка аж голос на него повысила.
– Пусто там… – Клим теребил жилетку и укололся иглой.
– Господи! Дай сюда! – Клим протянул недошитое хозяйке, но та оттолкнула его правую руку и, потянувшись к левой, затянула тряпицей ранку. – Ну, вот что ты будешь с ним делать!
Послышался шум, снова прибыли проезжие гости. Разговор откладывался.
В этот раз прибыл какой-то отставной офицерик, с ним трое дружков да девица. Мужчины требовали коней всем сразу, согласны были ждать. Заночевали. Всю ночь резались в карты, а девица отчего-то рыдала в одиночестве, к общему столу не выходила. Утром служилые ускакали верхом, девицу с собой не взяв. Клим жалел ее, носил ей чаю. Хозяева переглядывались. Когда Клим спросил для нее грелку, а то та мерзла, тетка передернула плечами, и ни слова не сказав, вышла кормить ямщиков. Смотритель крякнул в кулак и чуть слышно сказал Климу:
– Ты чего с ней носишься, как с писаной торбой? Аль, не понял? Гулящая она. Один бросил, другой подберет. Не нажалеешься!
– И что ж… Несчастная она! – отвечал Клим. – Пока она тут, то, что ж ей, от холода помирать? Или пусть разболеется?
– Сердобольный ты, как я погляжу, – ухмыльнулся смотритель, но грелку принес.
Ставил самовар и относил ее постоялице Клим собственноручно. За пару дней расклеившаяся девица поправилась и укатила с подвернувшимся смотрителем тюрем, что проезжал по казенной надобности. А хозяева в тот вечер о чем-то долго совещались между собой. Утром разговор с Климом об его отъезде возобновился. Теперь и муж, и жена, оба уселись за пустующим гостевым столом. Говорили обстоятельно.
– Значит, слушай сюда, Клим Валерьянович, – начал хозяин. – У нас тут, прости, не гостиница. И даже не постоялый двор. Мы с супругой моей этим местом сильно дорожим. Если доложит кто, или с проверкой проездом случится, у нас неприятности могут быть. Тут люди казенные останавливаются, им соглядатаи ни к чему. Что это, скажут нам, за наблюдатель – живет, смотрит, кто куда отъехал, кто откуда прибыл. Не порядок!
– Я понял, понял, – снова кивал Клим. – Да и денег, что с собой взял, все равно почти не осталось. И так, и так – надо ехать.
– Ты почему домой-то не хочешь? – с болью в голосе спросила хозяйка.
Клим горько усмехнулся. Долго молчал, чтобы не расплакаться.
– Я, дорогая хозяюшка, вижу, как супруг Ваш каждый раз меня в уборную незаметно провожает, – Клим глянул на хозяина, тот смутился. – То в сарае ему что надо, то коней посмотреть. Боитесь за меня. Добрые вы. Я сам… боюсь иногда… Там-то приглядывать за мной некому станет. Вот так, блазнится, встану как-нибудь в ночь, как и поговорить-то не с кем будет, да пойду в сарай, да… с тоски-то и…
– Тьфу! Тьфу на тебя! Господи пронеси! – перекрестилась хозяйка. – Как даже думать такое можно?
– Ну, вот что! – хлопнул ладонью по столешнице смотритель, прервав слезливые пророчества. – Есть у меня брат родной. Я на государевой службе, а он свое хозяйство держит. Был. Был, как и я, смотрителем, да дорога, со временем, в сторону сместилась, так его заведение в частные-то руки и перешло. Отсюда далековато! От города – рукой подать. Ездят к нему… Разные… Купчишки, да другие кто с деньгами.
– У меня, денег, знаете ли… – попытался зачем-то оправдываться Клим.
– Да погоди ты! – прервала его хозяйка.
– Так вот, – продолжил ее супруг. – Человек ты неплохой, как поглядим. Непьющий! Тихий. Мы б тебя и при себе с радостью оставили, да нет тут штатной единицы, нечего тут троим делать, самих, трясемся каждый год, как бы не погнали! А вот к брату, если хочешь – езжай! Письмишко ему предам. Он давно искал либо помощника, либо напарника. Ну, напарник – то долю надо вносить, а вот, если послужить согласен, то… К девам особого сорта, как мы поглядели, ты лояльность имеешь. Я-то к брату ни ногой, потому как супруга моя их на дух не переносит.