– На, тебе же понадобится? Ты же за день не обернешься? – спросила она, пропустив весь разговор до этого.
– Лиза! Я ничего не понимаю! – Наталья Гавриловна облокотилась на стул, стоящий у нее за спиной. – Ты разве не видишь, в каком он состоянии? В чем ты ему потакаешь, девочка?
– Лиза, действительно, – вступил Полетаев. – Позволь решать матери.
– Ну, как вы не понимаете! – Лиза топнула ножкой. – Я бы тоже! Мне бы тоже нужно было… Сейчас, когда такой страх! Неужели вы не понимаете, что ему нужно просто увидеть ее. Убедиться, что она есть, что она жива. И всё!
Взрослые переглянулись и одновременно потянулись за кошельками – Наталья Гавриловна обернулась к своей сумочке, лежащей на комоде, а Андрей Григорьевич полез во внутренний карман сюртука. Митя посмотрел на все это, грустно улыбнулся и, поцеловав Лизу в макушку, взял деньги у нее.
– Спасибо! – сказал он, обращаясь ко всем, троим, разом. – Какие вы все… Мы все…
Наталья Гавриловна молча села, а Андрей Григорьевич подошел, встал у нее за спиной и положил ладонь ей на плечо:
– Все будет хорошо, Наташа.
– Папа! – Лиза всхлипнула и улыбнулась одновременно, слезы переполняли глаза и катились вниз, а она совершенно некультурно утирала их пальцами. – Папа, может, встретив человека, с которым тебе хорошо, не стоит искушать судьбу?
– Что ты, дочь? – Полетаев отдернул руку от плеча Натальи Гавриловны и отрицательно покачал головой, как бы желая остановить то, что собиралась сказать Лиза дальше.
Митя, уже было вышедший в коридор, заинтересовался, заинтригованный вернулся и стоял у Лизы за спиной, хотя она его и не видела сейчас.
– Папа, помнишь, ты говорил, что судьба умнее нас?
– Не помню, дочь.
– Помнишь, ты говорил, что не стал тогда Мите крестным, а, значит, мы можем пожениться?
– Ну, Лиза, мы вроде бы закрыли сегодня эту тему? Ну, прости, если это было жестоко. Простите, дети.
– Папа! – Лиза все-таки заметила Митю и, ища у него опоры, взяла наощупь за руку. – Но, папа, если нам можно, то почему вам нельзя? Обвенчайтесь. Вы же расцветаете оба, когда вы вместе! Митя?
– Лизавета! А ты – голова! А что, и вправду – женитесь!
– Бог знает, что ты говоришь, девочка! – воскликнула Наталья Гавриловна и спрятала лицо в ладонях.
– Наташа! – у Полетаева дрожал голос. – Ты же знаешь, что устами младенца… А что бы ты ответила, если б я сказал, что моя дочь мудрей меня?
– Андрюша!
– Ты выйдешь за меня?
– Да вы с ума сошли что ли! Господь с вами!
– Я теперь беден, – продолжал Полетаев. – Если тебя мучают сомнения сословного плана, то… То это все ерунда! Это я теперь буду просить у тебя милости и убежища. Пустишь под крыло?
– Андрюша! Ну, что ты говоришь! – вся пунцовая сидела Наталья Гавриловна. – Сейчас ты поедешь на оглашение, а уже завтра восстановишь все свои дела. Я верю в это! Так должно быть!
– Как должно быть, так и будет, – Полетаев смотрел ей прямо в глаза. – А вот и ответь нам, пока еще ничего не решено. Ты согласна? В горе и в радости, в богатстве и в бедности? Или только в бедности?
– Андрюша, ну, ты же знаешь, что с тобой… – она запнулась.
– Ты бы согласилась стать моей женой?
Митя и Лиза, стоя в дверях, затаили дыхание.
– Ты же знаешь, Андрюша, – еле слышно прошептала Наталья Гавриловна. – Я была бы счастлива…
***
Лиза осталась дома с причитающей от счастья Егоровной и растерянной от того же самого Натальей Гавриловной. Полетаев поехал в собрание один, оставив женщин успокаивать друг друга. Он опоздал намного и, войдя в зал, поискал глазами знакомых. Свободных мест не было. Он встал у стены и заметил обернувшегося к нему Савву, тот сидел далеко, между Львом Александровичем и четой Вересаевых. Оглашали дипломантов второй степени. Значит, и денежные премии, и похвальные отзывы, на один из которых так надеялся председатель Товарищества Полетаева, уже отзвучали. Он кивком спросил у Мимозова: «Как наши дела?», тот покачал головой из стороны в сторону, Полетаев грустно улыбнулся и развел руками.
Вскоре пошли медали. Награжденных было много, и хотя сегодня оглашали только лишь нижегородцев-победителей, но их все равно было такое количество, что одно только перечисление призеров шло торжественно, но очень медленно. Долго хлопали с трудом пробирающемуся по плотному ряду сидящих участников Савве Борисовичу – его турбины взяли серебряный приз. На золотых медалях Андрей Григорьевич не вынес духоты собрания и долгого стояния на ногах, и вышел из общего зала в вестибюль. За низенькими столиками сидели кое-где люди, перед ними были разложены бумаги, видимо, с пылу, с жару, заключались выгодные договора и сделки. В зале и в коридорах Андрей Григорьевич заметил много знакомых юристов и стряпчих, они сегодня были тут нарасхват! Полетаев порадовался за удачу других.