– Радуют, – Лиза задумалась. – Но, знаешь, папа, посвятить все свое время только этому я не готова. Я честно и ответственно взялась бы за учительство, если бы пришлось. Но, теперь, когда я могу выбирать, то… Мне нравится то, чем мы сейчас занимаемся с Рафаэлем Николаевичем. Мы встречаемся со многими людьми. Я понимаю, что это принесет пользу не меньшую, чем преподавание деткам в школе. Я вижу результат, и я мечтаю о большем! И я хочу довести это дело до конца, папа. А это возможно только здесь, в городе. Прости. И еще чего-то хочу… Как будто жду чего-то, а, когда оно придет, то сразу узнаю! У тебя так бывало?
– Значит вот как, Лиза? Только здесь… – Полетаев задумался, но тут же улыбнулся дочери: – Что ты, девочка моя! Это – твоя жизнь. Да и я уж сильно утрирую, говоря про разлуку, видеться-то мы будем частенько. Скоро пойдут балы, да рауты, да губернские собрания. Неужели, думаешь, твой отец станет держать тебя взаперти? Конечно, нет! Тебе нужны новые друзья, новые лица. Мы еще покажем себя! Да, дочь?
– Покажем, – тихо кивнула Лиза при упоминании о друзьях.
Лида так и не пришла к ней после ареста. Не появлялся и Алексей, вообще никого из их компании. Как будто это она провинилась перед ними, а не наоборот. Уроков больше не было, поводов зайти к Полетаевым, как видно, тоже. Лиза вовсе не хотела держать зла на подружку, но та не давала ей возможности ни прояснить случившееся, ни простить ее за опасность, которой она подвергла Лизин дом и семью. Эти мысли наводили тоску, но в нынешнем Лизином настрое, вовсе не стали поводом к унынию. Лиза решила форсировать события сама. В конце концов, она же должна поблагодарить Алексея за то его вмешательство? Лиза оделась и одна уехала в город.
***
Алексей принимал сегодня труднейшее решение. Дальше тянуть было некуда! Он понимал, что и так уже вышли все сроки и боялся, что приехав в Москву, узнает о своем отчислении. Вместо того, чтобы подстегнуть его к немедленным действиям, подобные мысли расслабляли его и так не очень сильную волю, как бы говоря: «А зачем тогда и ехать?» И он откладывал окончательное заключение о выборе своего местопребывания на завтра. И еще на завтра. И еще на день.
А в дом, после визита полиции было не ладно. Ольга Ивановна была обижена на своих старших детей, потому что считала, что не столь даже сама опасность дому главное в этом деле, а то, что в семье появились секреты и недоверие. Петр неожиданно стал на сторону сестры и всячески отстаивал перед матерью их право выбирать себе друзей, единомышленников и убеждения. Мать пыталась объясниться с ними, говоря, что они ее не слышат! Не свободу она хочет у них отобрать, а вернуть единение и доверие. Лида отмалчивалась, что только усугубляло ситуацию. Ольга Ивановна все внимание свое теперь перенаправила на младшую дочь, забирала ее из Института при малейшей возможности, возила и по врачам, и по знахаркам. Складывалось впечатление, что она просто старается реже бывать дома.
Хохлов заглядывал к ним, но так как Лида его имени при допросах не называла, то его Оленина ни в чем конкретном не подозревала и не винила, хотя чувствовала, что влияние на ее детей идет именно с его стороны. Алексей мучился тем, что стыдно было перед Лизой про которую все в доме просто как по договоренности перестали даже упоминать. Сердце тянуло постоянно от того, что ни видеть ее, ни даже говорить о ней не стало никакой возможности. И еще муторно было потому, что его тяготила тайна ночных возвращений Хохлова. Окошко тому по-прежнему открывали, а Алексей по-прежнему прятал голову под подушкой.
Собираться наверху, петь и читать брошюры перестали, на этом хозяйка дома настоять власть еще имела. Только обедали, по-прежнему, все вместе. Петр спускался теперь частенько вниз, когда у него не было дежурств, и подолгу беседовал с Игнатом, кажется, им обоим этого вполне хватало. Слыша сейчас их спор за стеной, Алексей встал, набросил пиджак и вышел из дому. Во дворе летали мелкие белые крупинки, он поежился, но другой верхней одежды у него здесь не было. Хлопнула дверь на втором этаже. Алексей испугался, что сейчас спустится Ольга Ивановна, да, не дай бог начнет его расспрашивать о чем-либо. Он вышел за калитку. Медленно побрел по слободской улочке, заметил, что редкие лужицы покрылись хрупкой слюдой первого льда. Вдалеке показалась упряжка. Поравнявшись с ним, возница придержал коней: «Тпррру!»
– Алексей! Вот так удача! А ведь я – к вам.
– Елизавета Андреевна! – фантазии воплотились в реальность, и Лиза протягивала ему руку, живая и настоящая. – Да как же Вы тут?
– Да Вы меня не слушаете? – Лиза улыбнулась, и Алексей наконец-то помог ей сойти. – Я ехала к вам.