Если бы можно было прямо сейчас уехать из города! Таня стала перебирать в уме все свои возможности и знакомства. Брат? Ну, и где он, брат? Отец? О, боже! Подруги? Друзья? Нет таковых. Она вспомнила последний визит Полетаевой, когда та забирала щенка. Они перекинулись всего несколькими фразами, из вежливости. Почему с ней нет нынче никого из сопровождающих? Папенька в деревне. А господин архитектор? Господин архитектор собирается покидать наш город, и занят хлопотами перед отъездом в Москву.
В Москву! Таня прикусила губу. Эх, если бы знать его адрес! Явилась бы сейчас прямиком к нему, вот такая – испуганная, расхристанная. Оставил бы у себя, он такой, не выгнал бы на улицу, напоил бы хоть чаем. Потом слезы. Потом утешения. Ничего! Утром бы женился, как миленький. Порядочный ведь человек!
Где бы ни был сейчас Лев Александрович, он должен был почувствовать, ощутить, всем существом своим испытать тягу и потребность – возблагодарить все силы земные и небесные, что адрес его был хотя бы этой барышне неизвестен. Довольно в его жизни и одного такого ночного визита! А был он уже в Москве. Таня об этом не знала и не догадывалась. Добравшись до особняка, сунув извозчику один из браслетов с руки, она прокралась на свою половину. Горничная доложила, что брат сегодня дома не ночует. Про одежду, увидев Танины горящие глаза, спросить ничего не посмела. Обещала разбудить барышню рано, как та велела.
Если не получилось с ночным визитом, то все еще можно наверстать днем – так решила Татьяна. Мысль о замужестве и отъезде с архитектором засела в ее головке, и казалась сейчас наилучшим из возможных исходов. Таня взялась действовать. Если домашнего адреса Льва Александровича она не знала, то хорошо помнила весенний визит к нему на службу. Она поехала на ярмарку спозаранку, пока еще тетушка не начала своего дознания. А она его начнет! Рано или поздно эта история дойдет до ее ушей, Таня не сомневалась. Она всю дорогу придумывала повод для встречи с Борцовым, понимала, что с ходу такое дело не провернешь, но, что времени у нее катастрофически мало. Будучи в нервном состоянии, она еще больше расстроилась, когда долговязый секретарь замогильным голосом сообщил ей о том, что господин архитектор получил расчет еще на прошлой неделе. И – адью! Это был крах.
Вернувшись домой, Татьяна поняла, что тетка уже знает, если не все, то многое. Злополучная пресса не пропустила такой лакомый кусок мимо зубов. Таня спросила у слуг про брата – Сергей по сию пору не объявлялся. Горничная стояла перед ней с таким побитым видом, что Таня поняла – не идти на половину тетки нельзя. Приволокут. И она, не раздеваясь, пошла. Как на гильотину. Тетушка сидела в кресле, рука с газетой опущена была вниз, почти до полу. Она лишь обернулась на открывшуюся дверь и сказала Тане:
– Садись.
Таня села напротив.
– Ну, что молчишь? – тетка подняла на нее полный боли взгляд.
Таня опустила глаза.
– Не знаю, как тебе удалось вляпаться в подобное, да и не хочу знать, – Удальцова смотрела не на племянницу, а в сторону окна. – Скажи мне только, Сергей причастен к этому?
Таня молчала.
– Вот пишут, – тетушка прищурилась, отыскивая нужную строку. – «…богатое убранство часовни наводило на мысли о порочном культе служения неведомому идолу…» И вот еще: «Гроб затмевал своим роскошеством все остальные атрибуты этого сатанинского действа»! Сатанинского!
Таня молчала.
– Тебя там не обижали, Таня? – тихим голосом спросила вдруг тетка, отложив газету.
Таня не выдержала и разрыдалась. Она мотала головой, как бы пытаясь успокоить тетушку:
– Нее-еееет! Пр-ооо-остите ме-е-ееня. Можете наказать, как хоти-ииите, я все стерплю! Только… Только!
Гликерия Ивановна легко поднялась из кресла, подошла к Танюше и прижала ее голову себе к животу.
– Ну, будет! Будет, детка. Цела и ладно. А наказание? О, Господи! – она отодвинула Танино лицо и, зажав в своих ладонях внимательно всмотрелась. – Пишут «романтическая история». Благородный офицер А. спас свою возлюбленную невесту Г. из рук сектантов. Какое тебе, Танечка, наказание похлеще Васеньки фон Адлера в мужья? Теперь уж ничего не попишешь. Уж решено все.
***
Таня вышла замуж совсем не так, как виделось ей в институтских фантазиях. Не было пышной церемонии, толпы гостей. Венчались даже не в главном соборе, а в каком-то пригороде. Тетка написала генералу, но тот, сославшись на вечную занятость и приведя доводом тот факт, что он уже наносил в этом году визит в Нижний Новгород, не явился. Прислал лишь словесное благословение да еще подарок к свадьбе – серебряный сервиз, похожий на тот, что Удальцова выиграла в лотерею на пикнике Мимозовых нынешним летом. И положил на Танин счет в банке пять тысяч рублей. Свадьба состоялась как-то скоропалительно, но первые дни в замужестве Тане, в общем и целом, понравились. Она не поняла особых восторгов, что описывались в романах при упоминании отношений возлюбленных: став женщиной, она не испытала ничего – ни разочарования, ни упоения. Было лишь немного смешно.