Значительней оказалось впечатление от самого положения замужней дамы! Поменялось отношение к ней – у лакеев, официантов, горничных. Тане очень нравилось, что все они обращались к ней теперь, добавляя к новой фамилии еще и титул. Тетушка сняла молодым апартаменты, и они наслаждались праздностью, пока не решится вопрос с наследством – теперь не надо было ждать дня рождения Васечки, семейное положение автоматически делало его взрослым и состоятельным членом общества. Дядюшка должен был отчитаться и передать ему дела, уже был назначен день оглашения. В доме у Корндорфа, по понятным причинам, после недавних событий, молодые жить даже не мыслили. Да старый барон и не предлагал. А у Таниной тетушки было и вовсе неудобно – жилье молодой жене все-таки, по всем канонам и традициям, должен был предоставить супруг, тем более, что его средства обещали дать простор любой фантазии молодоженов. Решили просто подождать, а после приобрести что-нибудь свое. За Таней недвижимости не дали, она оказалась не дюже выгодной невестой и могла гордиться тем, что ее выбрали по безумной любви.
Скандал с «сектанством» удалось довольно быстро замять, во сколько это обошлось Корндорфу – никто не знал. Но барон после этих событий утих, затаился, на людях появляться пока не смел и вел уединенный образ жизни. С племянником отношений не налаживал, на свадьбе не был. Сергей навестил его накануне открытия наследства фон Адлера – Модест Карлович был болен, лежал. Сергею надо было отчитаться перед ним об их делах по китайскому банку – ему удалось открыть там именной счет.
– Ну, как Ваша сестрица? – слабым голосом спросил барон. – Простила Вас за то, что Вы ретировались тогда с поля боя?
– Она полностью увлечена своим новым положением, – Сергей отводил глаза, вид старика был ему неприятен и даже страшен, так изменился тот в немощи. – Мы толком и не говорили с ней после того. А как Ваше здоровье? Что говорят врачи?
– Врачи! – хмыкнул барон. – Врачи интересуются в основном моим бумажником, а не мной. Говорят: «Старость». И тут же бодро добавляют: «Скоро пройдет!»
– Достанет ли у Вас сил говорить сейчас о делах?
Сергей изнывал от любопытства, не понимая, зачем барону доступ к новому банку, их десятки в городе – почему именно этот? Он, действительно, столкнулся с небольшими затруднениями – счета здесь открывались лишь тем, кто имел непосредственное отношение к строительству новой дороги. А частным лицам нужно было делать такой вклад, средств на который Горбатов в наличии не имел. Правда Корндорф подкинул ему для этих нужд некую сумму под расписку, но и ее нее хватало. Помогли связи Сергея – его помнили, и из посольства замолвили словечко в правлении.
– А что о делах? – барон смотрел в потолок и пугал Сергея Осиповича своей безучастностью. – Главное сделано. Остается только ждать.
– Чего ждать? – Сергей, несмотря на сочувствие к больному, начинал раздражаться. – Могу я поинтересоваться деталями?
Барон вздохнул. Помолчал. Но потом нехотя стал посвящать своего компаньона в подробности предстоящей авантюры. Банк открыт под нужды строительства. Среди служащих среднего звена есть один человечек. Надежный. Его надежность обеспечивается обещанной четвертью от ожидаемой прибыли. Столько же ожидает и их самих. Еще часть – на расходы и непредвиденности. При той сумме, которую они хотят… Как бы это выразиться? Изъять. От нее и четверть – состояние. Так что игра стоит свеч!
– Вы сумасшедший? – Сергей ожидал чего угодно, подозревал подобное, но все-таки тешил себя уговорами, что до криминала не дойдет. – Это же Сибирь! Каторга!
– Ну, я ж говорил Вам – зачем задавать вопросы, если Вы не готовы к любому на них ответу? Эх, не надо было…
– Я, простите, не настолько сумасброден! – Сергей вскочил. – Я прерываю с Вами всяческие отношения. Не посылайте за мной больше! И именем моим я не позволю Вам… Прощайте!
– Да, Вы правы, – не повышая голоса, монотонно и спокойно, вещал Корндорф. – Риски большие. Но так как посвященных в дело всего трое, то я верю в удачный исход. Я, молодой человек, умею подбирать людей. Я уже имел как-то нескромность оповестить Вас об этом обстоятельстве. Я понимаю всю опасность и неотвратимость последствий. Но!