«Дорогая, милая, любимая моя Лиза! Ты не представляешь, как рада я за тебя! Как только получила твое письмо, побежала давать работу моим девушкам. Все мерки твои я знаю наизусть, надеюсь, ты не растолстела? Хочу успеть, чтобы мой подарок оказался у тебя к сроку! У меня теперь своя мастерская. Помнишь, мы читали роман? В очередной раз, столкнувшись тут с проблемой поисков достойного внимания белья, я много думала. Размышляя о его важности, о месте, которое занимает хорошее белье в жизни женщин и девушек, я вспомнила твою злополучную резинку! Я видела еще, какие трудолюбивые вокруг женщины, как им просто нет иногда места, где бы применить свои силы. Я видела, в какой бедности, а иногда безысходности строятся их судьбы. Так вот, Лиза! В один прекрасный день все это соединилось в одну цель – мастерские. Мой муж мне не только разрешил заниматься своим делом, он всячески поддерживает меня. Знай, подружка моя дорогая, что пишет тебе самая счастливая на земле женщина! Это – правда. Ты, наверно, удивишься, вспоминая мое прошлое письмо? Да, в таком состоянии я была несколько месяцев, понимая, что даже с моим характером, долго прожить так, как пророчило мне замужество, я не вынесу. Тем более – всю жизнь. Если только не будет она совершенно короткой. Да, были у меня нехорошие, грешные мысли, не стану от тебя скрывать. Родители зимой уехали вдвоем в Тифлис, я была полностью наедине с собой. Как-то после того, как я только что вернулась из храма, прискакал князь Амирани. Я была в таком настрое, что жизнь моя была похожа на лезвие кинжала – тонко-тонко, остро-остро. И я все сказала ему! Лиза! Я знаю, девушки не должны, не могут так поступать. Но мне кажется, что еще тогда, когда стояла я в твоей комнате и смотрела в твое окно, я уже тогда думала только о нем! Я полюбила его, Лиза. Сказав ему об этом, я так мало ценила свою жизнь тогда, что даже стыда не ощущала. Мне просто нужно было избавиться от боли, которая переполняла мою душу. Какое же удивление постигло меня, когда оказалось, что князь испытывает ко мне чувства не меньшей силы. Он просто не смел об этом ни думать, ни говорить. Все решилось легко и просто. Его семье я понравилась, но там никто и не скрывал, что главным в этом браке было желание породниться с родом Чиатурия и улучшить положение за счет приобретенных земель. И я, и земли доставались им, просто я вышла не за племянника, а за дядю. Люблю тебя, моя Лиза! Желаю тебе и твоему художнику такого же счастья, какое чувствую сегодня я!
Княгиня Нина Кинулидзе»
***
Путеводный колобок сиял сегодня в груди Лизы особенно ярко, грел маленьким солнышком, иногда подступая какой-то щемящей нежностью прямо к горлу. Казалось, так было и так будет всегда. «Наверно, это и значит – изменить сущность, – подумала Лиза. – Потому что я сейчас стала другая. Вот-вот стану. Оставаясь собой, я одновременно делаюсь какой-то новой, такой, что больше и важней прежней Лизы. Теперь я – это не просто я. С нынешнего дня – я еще и жена этого человека!»
Тут она посмотрела на Льва Александровича и встретила ответный взгляд, глубокий и серьезный, подобающий моменту. Они стояли у подножия лестницы, со всех сторон их окружали близкие, родные люди. «Я – жена этого взрослого, красивого и умного, самого лучшего человека на земле. И так теперь будет всегда!», – Думала Лиза, и душа ее наполнялась каким-то новым теплом. И он настолько ценит ее, настолько доверяет ей, Лизе, что выбрал ее изо всех женщин на свете. И он любит ее. И она его любит. А это значит, что у нее, и только у нее, есть нечто, что может сделать этого сильного, талантливого, самостоятельного мужчину счастливым. И она понимает и чувствует это. И сама счастлива неимоверно!
Лиза улыбнулась Льву Александровичу одними глазами и заметила ответный свет его взгляда. Он в знак поддержки прикрыл глаза и чуть кивнул ей одобряюще. «Как же можно было не заметить этого раньше! – подумала Лиза. – Ведь это было понятно еще тогда! Вот тогда, когда стояла она у служебного подъезда Главного дома на ярмарке, смотрела на окна верхнего этажа, угадывая, за каким из них может скрываться господин архитектор. Когда потом распахнулась дверь, и он выбежал прямо к ней, и даже ругал ее за что-то в тот день. Разве не ясно было все это тогда? Или даже еще раньше! В пролетке, где ей стало плохо, а он бережно ухаживал за ней, как за ребенком. Или еще раньше?»
Тут двери распахнулись, и настала пора входить в прохладный полумрак храма. Лиза услышала за своей спиной вздох и каким-то образом догадалась, что это – папа. Она почувствовала, как Лев Александрович легко пожал пальцы ее руки, и они вместе ступили за порог.