– Ничуть, ничуть! – Леврецкий поцеловал ей кончики пальцев поочередно на обеих руках. – Свежа как роза!
– Ох, прекратите! – Она поморщилась и отняла руки от губ Леврецкого. – Я совершенно разбита! Со мной сегодня вышло дорожное происшествие и ущерб. Кучер мой до сих пор не объявился.
– Что такое? Не пугайте меня, что случилось? – Леврецкий, кажется, абсолютно искренне забеспокоился и даже побледнел.
– О! Это целая история! – мадам загадочно улыбнулась и зажмурила глаза, как бы припоминая что-то приятное. Тут она подумала, что времени было дано предостаточно. – Не пугайтесь. Окончилось все благополучно. У меня объявился неожиданный избавитель, и он сейчас сидит в этой комнате. Как только соберутся все приглашенные, я поведаю про мои мытарства и чудесным образом посланную помощь. Проходите, знакомьтесь.
Войдя в гостиную, Леврецкий приготовился к встрече с таинственным незнакомцем, а увидел Сергея Горбатова, о котором невыносимо часто вспоминали в этом доме последние дни. Тот стоял теперь у окна и с небрежностью перелистывал забытый кем-то на столе журнал. Услыхав звук открывшейся двери, он поднял на вошедших спокойный и даже слегка скучающий взгляд и кивнул.
– Сергей Осипович? – оторопел Леврецкий. – Вы здесь?
– К Вашим услугам, – ответил Сергей.
В этот момент снова зазвонил дверной колокольчик.
– Так Вы знакомы, господа? Простите, я на минутку! – извинилась хозяйка и вышла.
– Какими судьбами? – Все еще стоя в дверях, допрашивал Леврецкий.
– Волей случая, Корней Степанович. Да Вы не стойте там, проходите, – Сергей открыто нахальничал, наблюдая как гость продолжает бледнеть. – Вам же, вероятно, тут по-свойски все знакомо?
– Ну, это уж… – начал, было, гость, но в гостиную вошли хозяйка и ещё двое. Одним из вновь явившихся был тот, кого в ресторане называли «завистником» Сергея, а по паспорту он значился как Офиногенов Сергей Герасимович. Тезка, однако. Вторым – уже небезызвестный нам Клим Неволин. Он тоже прибыл с букетиком, но эти цветы – ромашки, васильки да колокольчики – явно были собраны собственноручно, на каком-нибудь склоне холма или оврага, коими город был, к счастью, полон.
– Дорогая хозяюшка, многие Вам лета! – продолжал Неволин начатый еще в прихожей панегирик. – Пусть эти простые полевые цветы украсят мимолетно Ваше жилище, напоминая нам грешным о вашей простоте обращения к нам, недостойным, о Вашей милости и доброте. Серёженька! Ты здесь? Вот уж сюрприз, так сюрприз. Рад видеть тебя, друг мой прекрасный.
– Здравствуй, Клим. Приветствую Вас, Офиногенов, – Сергей не отрывался от журнала, новый гость лишь кивнул в ответ на приветствие.
– Я рада, что все вы старинные приятели, господа! – хозяйка была действительно довольна, потому что сегодня исполнялось давно задуманное и ее «кружок» пополнялся долгожданной персоной. – Ну, ждем еще двоих и садимся ужинать, господа. Я пойду, распоряжусь, чтобы уже накрывали на стол.
***
За ужином разговор все время возвращался к дневным событиям. Хозяйка пересказывала случившееся уже, наверно, по третьему кругу, каждый раз превознося заслуги ее избавителя все выше и выше. Тот молча кивал в те минуты, когда она обращалась к нему взглядом за подтверждением, но сам реплик не вставлял, от общего переживания, таким образом, отстраняясь. За столом реакция была не однозначна. Кое-кто охал, сочувствуя вдове, Неволин, к тому же, восхвалял заслуги Сергея, Офиногенов все больше молчал.
– И, представьте себе, господа, – припомнила рассказчица новую краску своему повествованию, – представьте, что свело нас в этом забытом Богом местечке не что иное, как одинаковые в своем роде стремления. Единомыслие, так сказать. Не правда ли, это чудно, господа?
– Что же это за стремления, несравненная наша Варвара Михайловна? – решил уточнить подобострастно внимающий каждому слову вдовы Неволин. – Все не решался спросить – как же завлекла Вас судьба в те захолустные места? А ведь не окажись подмоги, страшно же подумать!
– Спасибо Вам, Клим Валерианович, за Ваши душевные переживания обо мне. А стремления наши, господа, были благотворительной направленности. А где ж еще оказаться предметам таковых намерений, как не в беднейших районах родного города? Вот в глухомани и произошла наша случайная встреча.
Офиногенов издал звук, очень напоминающий фырканье. Мадам нахмурилась:
– А почему Вы таким скептицизмом встречаете мои речи, сударь? – обратилась к нему хозяйка.
– Да, помилуйте, Варвара Михайловна! – стал расшаркиваться гость. – Никакого сомнения в Ваших речах я не имею, упаси боже! Всем известна широта души Вашей, щедрость и добрый нрав. Самое что ни на есть совместное с Вами занятие – благотворительность. Я… Я просто допускаю мысль, что Вы сами, именно по доброте Вашей душевной, могли быть введены в заблуждение.