– Конечно. Только маслом не так быстро, за один раз не выйдет.
Дыгало кивнул, опять помолчал.
– Я это… дембельнусь – к ней не поеду, – тоскливо сказал он. – Куда таким уродом… Пусть хоть пока пишет…
Пацаны в темной казарме напряженно прислушивались к тишине в сержантской комнате, переглядывались. Стас сполз с кровати, на цыпочках подкрался к двери, заглянул в замочную скважину…
Дыгало в парадке со всеми регалиями торжественно замер в кресле. Джоконда, как был, в трусах и шлепанцах, приспособив картонку на стуле напротив, привычно разложив кисти и краски, набрасывал первые мазки портрета.
Воробей суетливо, короткими судорожными взмахами кромсал каменистую землю саперной лопаткой, смаргивая заливающий глаза пот.
– Пять минут! – глядя на часы, спокойно объявил сержант.
Лютый, Джоконда и остальные через равные промежутки по прямой линии вгрызались в землю.
– Четыре тридцать!
Воробей замахал лопатой еще быстрее. Наткнулся на корень и, поскуливая от нетерпения, принялся рубить его.
– Четыре минуты!
Воробей не выдержал и с ужасом оглянулся через плечо. Метрах в тридцати прогревал двигатели танк. От раскаленной брони струился воздух. Танкисты курили, сидя в люках.
– Давай-давай! – подмигнул ему механик. – Пошире могилку-то! Поровней!
– Эй, десантура! – весело крикнул другой. – Костей там не нарыл еще с того призыва? Мы тут ваших закопали – немерено!
Они захохотали. Механик дал газу на холостом, танк взревел – Воробей вздрогнул и замахал лопатой как заведенный.
– Пошел! – Сержант взмахнул флажком.
– Кто не спрятался – я не виноват! – крикнул механик, выплюнул папиросу и нырнул в люк. Гусеницы с гулким лязгом натянулись, и танк двинулся вперед, зажевывая траками землю.
Воробей, обняв автомат, свернулся на дне неглубокого окопа. Свежий срез земли перед его глазами задрожал все сильнее, посыпались песчинки и мелкие камни. Воробей каждой клеточкой своего беззащитного тела вжался в дно окопа. Тень танка накрыла его, гусеница прогрохотала над головой. Воробей вспомнил наконец про гранату, трясущейся рукой вытащил чеку и бросил вслед учебную болванку…
– Гляди, обоссался! – вдруг захохотал Чугун, указывая на Воробья, когда все собрались вместе.
По штанам у того действительно расплывалось мокрое пятно. Воробей, готовый провалиться сквозь землю, стоял опустив голову.
– Вам-то смех, а у меня койка под Воробьем, – сказал Ряба. – Мне чо, с зонтом теперь спать, а, пернатый?
Все снова захохотали. Подошедший сержант молча коротко ударил Рябу тыльной стороной ладони по губам. Смех тотчас оборвался.
– Ты что-то видел, воин? – спросил он, приближая лицо вплотную.
– Нет, товарищ сержант, – забегал глазами Ряба.
– А ты? – тот резко обернулся и ударил Чугуна.
– Никак нет.
– А ты? Ну?! Расскажи, я тоже посмеяться хочу!
– Показалось, товарищ сержант, – ответил Лютый.
Дыгало оглядел остальных.
– Хоть сопли на кулак мотай, хоть маму зови, хоть в штаны ссы – но сделай! Умри, но сделай! А он сделал!
– Отделение, одиночными – огонь! Огонь! Огонь! – командовал Дыгало.
Пацаны лежали на стрельбище. Вокруг поясных мишеней вдали взлетали фонтанчики песка. Лютый, яростно оскалившись, стрелял будто по реальному врагу. Воробей невольно моргал, жмурился на каждом выстреле. Джоконда спокойно, с холодным пристальным взглядом подводил прицел под срез мишени.
Потом каждый держал свою мишень, Дыгало шел вдоль строя.
– Все вниз ушло! Не дергай за спуск, дрочить в другом месте будешь… Нормально!.. А тебе, урод, только огород сторожить, в жопу солью стрелять!..
Он остановился перед Джокондой, глянул на кучные пробоины в мишени, потом на него.
– Занимался?
– Никак нет. Наверное, профессиональное, товарищ сержант, – пожал плечами тот. – Глазомер развит.
Дыгало снова посмотрел на мишень. Достал из кармана пятак.
– Воин! – Он кинул пятак Воробью и указал на линию мишеней.
Джоконда лежал на рубеже, с тем же холодным пристальным взглядом наводя прицел на поблескивающий на солнце пятак. Пацаны столпились за спиной.
Ударил выстрел. Под восторженные крики пацанов пробитый пятак, кувыркаясь, взлетел высоко в воздух.
Пацаны перекуривали, пока стреляло первое отделение.
– Слушай, Джоконда, – сказал Серый. – Вот если честно, без фуфла, чего ты в Афган пошел? Сидел бы в штабе, рисовал – звали ведь. Да вообще от армии закосить мог.
– Не поймешь. – Джоконда, как обычно, жевал зажатую в зубах спичку.