Я подняла глаза вверх и увидела перед собой высокого мужчину в походной одежде с огромным полупрозрачным мечом. Это он убил умертвие. Он спас меня.
Мужчина тщательно осмотрел меня с ног до головы и, видимо, не найдя у меня никаких повреждений, вернулся к своему, как мне показалось, излюбленному действию — убивать. Умертвий стало намного больше, чем когда я хоть что-то замечала, с ними боролись другие мужчины, видимо, воины, как и тот, что спас меня. Для них убивать — действительно искусство. Я смотрела, как они двигаются, поворачиваются, как их полупрозрачные мечи входят в гниющее тело, и не могла отвести взгляд.
Я невольно нашла глазами того самого мужчину, что спас меня. Изящные, но быстрые повороты, точный удар, убивающий сразу, его тёмные волосы, чуть закручиваясь на кончиках из-за пота, падали ему на лицо, когда он поворачивался, чтобы вновь ударить и убить. Я бы так и продолжила тупо пялиться на него, если бы не крик моей хранительницы.
Я вздрогнула и нашла её глазами — она забралась на дерево, но умертвие начало лезть за ней и схватило за ногу, а теперь одни рывком сбросил её с ветки. «Он же сейчас на пополам её разрежет!» — мелькнуло у меня в голове. Я поискала на земле что-то, чем я могла бы…меч!
Я кинулась за полупрозрачным оружием, столкнув упавшее на меня умертвие, и, взяв его, оценила, насколько он тяжёлый. Нужно быть очень натренированным или очень сильным, а, скорее всего, всё вместе, чтобы без труда размахивать этим мечом. Я вновь кинулась к хранительнице и со всего разбега воткнула меч в тело умертвия. Меч зашёл до самой рукояти, я стояла к этому мешку с костями слишком близко. Ощутила все прелести его запаха, а потом и красоту падения его конечностей и некоторых органов. Меня затрясло, и я, бросив меч, убежала куда-то за дерево, в заросли.
Я, как каждый нормальный и совершенно обычный человек, никогда не убивала. Да, это нечто уже фактически было мертво, да, это был противник, но почему-то, когда меч входил в его кости, я почти физически ощутила его некогда сильное тело, запах и, возможно, напридумывала себе то, что он мог быть обычным человеком, таким же, как я.
Меня несколько раз вытошнило, слёзы застилали глаза. Сорвав широкий лист травы, я вытерла рот и руками размазала слёзы по лицу. Я абсолютно безответственно бросила свою хранительницу на поле боя, а она может уже быть мертва!
Я тут же выскочила из-за травы, выйдя на поляну, на которой почти повсюду лежали горки чёрного пепла, а все воины платками очищали свои мечи. Значит, всё закончилось? Я искала Ведану, чтобы успокоиться и понять, что я не опоздала. Перешагивая через кучки, собирала кучу удивлённых мужских взглядов, но мне было всё равно, как я выгляжу. Я искала свою маленькую белочку в синем платьице. Наверное, это та связь ведьмы и хранителя, о которой мне говорила Ведана. Её не разрушить. Она навсегда. И это самое прекрасное, что могло случиться с ведьмой.
— Василиса! — радостно крикнула Ведана, где-то справа, развеяв все мои плохие мысли. Я успела лишь повернуться на голос, как хранительница забралась по ноге и устроилась у меня на плече, поглаживая меня. Я улыбалась, кусала губы чтобы не рассмеяться или не расплакаться. Я погладила Ведану по спинке, и хранительница перелезла ко мне на руку.
— Спасибо тебе, хозяйка, — сказала она, гордо улыбаясь.
— Ты что, совсем? Какая я тебе хозяйка?! И вообще, как будто кто-то поступил бы иначе на моём месте. Не болтай ерунду, — смущённо ответила ей я, легонько чмокнув в мокрый носик и отпустив её на землю.
— Ну вот и она, — сказала Ведана, указывая на меня кому-то. Я подняла взгляд вверх и увидела моего спасителя, идущего к нам.
Он стоял рядом с Веданой, и хотя в первый раз он был ближе, но именно сейчас я смогла разглядеть его получше: он был высок, широкие плечи делали его ещё более внушительным. Тёмные, почти чёрные волосы спадали на лоб, мешаясь. Однако выделялось даже не это, а глаза… Если кто-то скажет представить вам лёд, то вы определённо представите себе его такого цвета, какого были глаза этого мужчины. Они были неестественно светло-голубыми, отчего даже казалось, что в глазнице действительно лёд. Мужчина снова просканировал меня снизу-вверх и остановился на глазах, нахмурившись. Я тоже нахмурилась. Что не так с моими глазами? «Чёрт, я же плакала! Должно быть, они покраснели, - подумала я и отчего-то смутилась, будто плакать было чем-то неестественным».