- Басик!
- Оля, смотри за сестричкой. Ты купил хлеб?..
В доме - деревянном, старом - были невысокие потолки, разномастная мебель, пережившая на своём веку немало потрясений, крашеные полы, покрытые вязаными пёстрыми половичками, уютная большая печь и множество книг. Хозяева хлопотали: разводили огонь, готовили обед, проверяли подпол. Дети бегали из комнаты в комнату, стуча пятками, визжали от переполнявшей их радости. Ещё бы, такое приключение!
- Мама, можно нам на улицу? - Оля шмыгнула носом.
- Можно, только со двора ни ногой! И шарф Кате завяжи потуже. А то снова заболеет...
Он смотрел в окно, пока девочки долго собирались, неуклюже путаясь в складках одежд. А чуть скрипнула дверь, отодвинулась щеколда, - первым выскользнул в холодную сырость. Взрослые смогут постоять за себя и сами, а он пока посторожит молодняк.
- Басик! Хочу Басика!
- Барсику надо подышать, Кать. Пойдём лучше яблочки поищем.
Дети направились к паре корявых яблонь, росших в тесном садике, а он остался обнюхивать воздух. Что-то в нем изменилось. Запах болота стал крепче, к нему примешивался соленый привкус моря, ржавый оттенок крови и игристое веселье. Необычная смесь. Очень необычная. Никогда ни с чем подобным он не сталкивался раньше.
След появлялся из-за дома, кружил у окон, не приближаясь ко входу, и снова нырял за угол. Высота его также колебалась: то он стлался у самой земли, то вдруг воспарял вверх. Кот оглянулся на беспечных девчонок, что как раз нашли какую-то палку и делили её, и неспешно потрусил по следу. Ничего с ними за минуту не случится.
****
На улице ещё как-то сохранялась иллюзия уединения благодаря хилым заборчикам, но широкое поле, раскинувшееся за домами, разрушало всякие заблуждения. За огородами, на которых догнивала ботва, за распаханной нивой высился лес. Тёмный, сумрачный, он следил за людьми сотнями глаз, неодобрительно молчал, подавляя окружающее пространство своим массивным телом.
Запах привёл Барса к густому кустарнику, ещё хранившему желто-бурый покров из листьев, в котором что-то тихонько шуршало. Кот прижался животом к мокрой, холодной земле, отметив, что шерсть намокла удивительно быстро и начал красться на шум. Стараясь остаться незамеченным, он приближался к перекрещению ветвей крохотными шажками, ртутью перетекая с места на место. Только хвост, нервно бьющий по бокам, выдавал волнение. Если бы кто-то, знавший его в обычной, мирной жизни, увидел сейчас - он поразился бы переменам. Обычный чёрный кот, сотни таких сверкают глазищами из тьмы подворотен, он стал похож на дикого зверя: тело укрупнилось, вытянулось, лобастая голова с прижатыми ушами сидит на крепкой шее. Напряжены даже шерстинки.
В орешнике что-то завозилось, и он прыгнул. Всей массой обрушился на беспомощный куст, заставив опасть последние листья, но зря - он не чувствовал в лапах добычи. Когти взрыли землю, а он рыкнул от досады на себя.
- Какой злой котик, - донеслось откуда-то сверху.
- Это не обычный кот.
- Почему?
- Разве ты не видишь, кто он?
Звук шёл с разных сторон. Невидимые собеседники обладали тонкими голосами и многими знаниями. Барс прищурил глаза.
- Я вас слышу. Покажитесь, - давненько он не упражнялся в речи, всё больше мяукал да мурлыкал.
- Мы тебя не боимся.
- Мы ничего уже не боимся.
- А я боюсь, - третий голосок дрожал.
- Раз такие смелые, то... - Он не любил необычные явления, хотя они и составляли большую часть его жизни. Слева что-то мигнуло. Вспышка? - ...я вам не страшен.
- Мы знаем.
Из переплетения веток, листьев и теней выплыл сгусток света. Небольшой, размером с детский кулачок, пушистый и мягкий на вид, он мерцал, приближаясь к морде кота, будто подмигивал. За ним медленно, будто таясь, появились ещё два огонька. Давно Барс не встречал им подобных, очень давно.
- Болотные огни...
Души убитых или утопленников после смерти - довольно часто она была крайне жестокой - оставались привязанными к месту своей гибели и хороший колдун мог провести ритуал, результатом которого становились блуждающие огоньки. Они заманивали жертв в ловушки, в болота, в топи, тем самым выполняя наказ хозяина и пополняя свои ряды; в иные годы болота кишели светляками загубленных душ. Они не были жестокими, как не были и добрыми. Они были... мертвыми.
Плохо. Очень плохо. Нынешние недоучки не способны повторить обряд, слишком сложен он для них. Значит, это кто-то старой школы.
- Уходи отсюда, хранитель. Тебе здесь не место, - прошелестел первый огонёк, видимо, самый опытный, самый знающий.