У Кабира возникло впечатление, что краснеть от стыда за сегодня пришлось больше чем за всю прошедшую жизнь. Ох и язычок, не подкоротили бы – далеко не каждый способен выслушивать правду. Впрочем, она сама кого хочешь укоротит – на голову, что однако еще хуже… Да еще этот взгляд – прямо в глаза и душу.
- Думаю теперь надо рассказать о моей вере, чтобы не вводить уважаемых муслимов в заблуждение. Вот это, - коготь щелкнул по распятию на шее, - просто память о человеке который отнесся ко мне не по моему внешнему виду и славе моего рода. Сама же я продолжаю придерживаться убеждений предков.
- И кому же поклонялись твои предки?
- Мои предки считали, что нельзя судить о человеке по его вере. Судить о человеке можно только по тому насколько прям его путь. О вере же не стоит даже спрашивать – это его личный выбор, так же как с кем делить воду или растить детей.
- Но как быть, если путь искривится?
- Искривившийся путь всегда пресечется с прямым, и - или выпрямится, или оборвется.
- Но ведь будет и День Суда…
- И Аллах, и бог Исаака и Иакова, через своих пророков говорили, что намерены судить людей также – по делам их. Этот путь и мне видится прямым. Обращение к богу должно идти от склонности, а не от страха наказания.
Повисшая после этого тишина не была напряженной, просто каждый обдумывал сказанное, да и тишины собственно не было – шипел камень, выравнивая сталь, шумела вода в закипающем кофейнике.
- Знаешь, - сказал наконец Кабир, – такой путь мне тоже кажется самым прямым и ведущим под руку Аллаха, но боюсь он слишком прямой для обычного человека.
И замолчал, наткнувшись взглядом на клыкастую улыбку. Подумалось - «действительно, как же быстро я об этом забыл…».
И снова бой...
Правку острия гостья закончила как раз как закипела вода. Проверила когтем, провела лезвием по руке довольно хмыкнула на видимое что-то только ей и прямо поднимаясь с колен нанесла широкий удар снизу-вверх. Прочертила острием в волосе от свода шатра, счесала невесомую стружку с опорного столба, подхватила ее плоскостью лезвия не дав упасть и нанесла страшный в полную силу удар сверху вниз двумя руками и вложив весь вес.
Кабир ожидал увидеть распавшуюся на две половинки чашку с отваром и меч ушедший до половины в землю, но острие лишь пустило круги по воде, да вниз опустился разрубленный надвое лепесток – гуль сумела остановить удар. Еще несколько движений мечом чтобы проверить качество заточки и удовлетворенное хмыканье.
- Это конечно не волос на воде, тут еще работать и работать, но результат налицо. Хдесь для него маловато места можно выйти наружу?
И едва дождавшись разрешения выпрыгнула из шатра, пришлось вставать и идти следом – зрелище похоже стоило того.
Удивительно, но гуль не выбежала на открытую и утоптанную площадку перед шатром, а сразу замерла приподнявшись на цыпочки и держа меч свечкой. Так что пришлось сдержать шаг чтобы не упереться ей в спину. Кабир уже обирался спросить, что такого необычного она увидела в западной стороне лагеря, когда последовал стремительный подшаг, а меч друг дернулся, описав короткую дугу.
И в тот же миг что-то очень больно ужалило в щиколотку. С трепетом взглянув вниз, Кабир, скажем так, несколько опасался увидеть там свою ступню отдельно от всего остального, хотя меч, при все его длине, достать до ноги никак не мог. Но и вариант с уползающей змеей тоже не радовал.
Внизу лежала стрела, спаси Аллах – змея б и то была лучше! Еще не веря он посмотрел на ее широкий наконечник и каплю собственной крови первой появившейся на порезе. Разум еще не осознал всего случившегося, а тело воина уже вскидывало голову вверх, чтобы успеть рассмотреть врага. И взгляд тут же уперся в жало другой стрелы, замершее буквально в трех пальцах от переносицы.
Сердце пропустило удар, пока голова пыталась осознать, почему он все еще жив. Потом гуль спокойно оперлась на крестовину меча и откусив наконечник стрелы, пробивший ее правую лапу, буркнула задумчиво про себя – «надо же, бронебойной не пожалели…» и так же спокойно снова шагнув вперед, поднимая меч навстречу летящим стрелам, бросив не оборачиваясь:
- Отец, думаю следует одевать бронь и браться за оружие, эти, - острие меча указало на врывающихся на стоянку через поваленную с западной стороны ограду, черные фигуры всадников, - похоже не собираются щадить ни младенцев, ни старух.
Накинуть кольчугу дело привычное и не долгое, сабля и так была на боку, оставалось только схватить копье, чехол джеридов и, прикрывшись щитом, шагнуть наружу. Вроде бы и времени прошло немного, но Кабиру досталась только роль зрителя – все участники событий уже были слишком далеко.