Нападающие, а их как оказалось было всего около двадцати всадников, закончились быстро, пытавшихся укрыться между шатрами добили наконец взявшиеся за оружие соплеменники. Впрочем – на самом деле прошло совсем немного времени, с момента первой стрелы и до того как был выбит из седла последний нападавший - не больше сотни ударов сердца, если б оно не забывало в это время биться, а потом взахлеб не пыталось нагнать упущенное.
Кабир с беспокойством глянул на гуль, управиться с понесшим конем может оказаться сложней, чем с десятком разбойников и… увидел собственную смерть. Из перемычки между дальних глиняных холмов не спеша выходил построенный клином конный отряд. Точнее – уже вышел и начинал разгон вниз по склону, опустив копья и разворачивая строй. Это был конец – остановить удар такой массы было просто нечем. И пусть людей в клане было не меньше, но ни вскочить на коней, ни построиться для организованного отпора мужчины клана просто не успевали.
И прямо на этот строй нес конь свою наездницу… Последнее, впрочем, неверно – наметанный глаз увидел, как маленькая фигурка махнула лапой вниз, ударом стали по крупу заставляя коня идти вперед на ощетинившийся копьями строй.
Кабир вскакивая в седло подведенного коня не мог оторвать глаз от этой картины – редко кто может принять свою судьбу с таким мужеством, и видя неизбежность до конца следовать долгу. Жаль только, что это бессмысленно – видел он и раньше как храбрецы или отчаявшиеся бросались в одиночку на строй, и редко кому из них удавалось взять хотя бы одну жизнь врага взамен собственной. Строй этим и силен – своей несокрушимостью.
Правда здесь происходило то, что редко встретишь и в легендах – больше всего столкновение одиночки с накатывающим валом конной лавы походило на катящийся через тростник валун, самого «валуна» видно уже не было (эти все же догадались целить в коня), но собственный разгон неумолимо выносил под удар гули все новых противников и, судя по вскидывающимся перед тем как рухнуть коням, было понятно – свою безжалостную эффективность она не потеряла. Продолжала рубить все до чего смогла дотянуться.
А потом, поток схлынул дальше, оставив маленькую фигурку, опершуюся на меч на конце длинного языка мертвых тел и бьющихся в агонии коней. Фигурка мигом вскинула свое оружие на плечо и припустила карабкаться по крутому склону левого из холмов. Там, на вершине, она замерла на миг, вскинув свой меч, но увидев, что ее никто не преследует, сделала странный жест и исчезла за гребнем.
«Беги», - подумал Кабир, - «в твоем родном доме – пустыне, пытающиеся найти тебя, найдут только свою смерть. Ты и так сегодня сделала много больше, чем в силах даже нечеловеческих».
Оставалось только воспользоваться такой удачей - атакующие потеряли скорость, а потом и вовсе остановились под летящими в них стрелами, разом потеряв всю монолитность строя, бестолково и не организованно попробовали сначала отвечать, потом закрутить карусель и, наконец, отойти и перестроится.
Своим многолетним боевым опытом, всем своим существом напряженным от восторга битвы Кабир понял что произошло – в своей боевой ярости, гуль прошла прямо через центр четвертого ряда клина попросту вырубив всех кто командовал атакой. И теперь напавшие теряли жизни и драгоценные мгновения чтобы разобраться кто теперь главный и что надо делать.
Это был шанс – мужчины вскакивали на коней, женщины и подростки успевали взяться за луки. Надо было еще успеть выстроить свой строй и победить в схватке, еще ничего не было решено и многим еще предстояло отправиться на суд Аллаха, но победа для нападавших уже не обещала быть легкой.
Кабир послал скакуна вперед, чувствуя, как с боков к нему присоединяются все новые и новые воины, даже немного придержал начавшую разгон лаву – с восточной стороны прискакал, нахлестывая коней, дозор и практически одновременно с ним прибыл еще больший отряд воинов, что стояли дальше – возле второго колодца.
Небольшое ядро его родственников – братьев и племянников все больше обрастало ощетинившейся сталью и вот вперед, на встречу с наконец пришедшим в себя противником, рванулась неудержимая волна – молча, без обычных кличей и оттого особенно страшно.