Перед ними на кошме лежал парнишка тринадцати лет, Ясин из семьи троюродного брата, взгляд мигом зафиксировал самое важное, благо срезанная только что одежда не прикрывала рану, из которой торчало аккуратно укороченное на ладонь от тела древко стрелы. Удар пришелся в левую сторону груди на ладонь ниже ключицы, не перебив кровяное русло, но утешало это слабо. Судя по тому, что наконечника не видно – стреляли почти в упор. Достать такую стрелу невозможно, надо рискуя отворить кровь проталкивать ее вперед, но тогда острие неминуемо упрется в лопатку. Парнишка сам серый губы синие, дышит плохо, но пока не в беспамятстве.
Кабир уже хотел предложить свои услуги – надо было вывернуть правую руку так, чтобы наконечник, если на то будет воля аллаха, смог покинуть тело, но вместо этого прислушался к разговору.
- … тетя гул, но я ведь ничего не умею, зачем я вам…
- Я, деточка, крови боюсь, - тут Азхар мигом забыв про свое нытье вздернула носик, дескать она-то крови не боится, забыв о своих страхах, - вот я и буду все тебе рассказывать, а ты запоминай. А как увидишь, что я млеть начинаю – за ухо меня дернешь. Ну и там подать-помочь не помешает – дело-то делать надо.
Говоря все это, она полоскала в белой мути что-то больше всего похожее на металлическую змею.
- Смотри первым делом надо убрать от раны все лишнее, это ты уже сделала. Потом вокруг раны надо смыть грязь целебным отваром, чтобы грязь в рану не попала, а то потом гноится будет. Если отвара нет, сойдет вскипяченная и охлажденная вода, просто чистая вода, свежая моча в конце концов – тоже прекрасно.
- Теперь смотри, чтобы лечить надо в первую очередь понимать, что происходит. Если я тебя когтем пониже спины ткну – ты отдёрнешься, ну и взвизгнешь наверняка, это – реакция тела, от разума она не слишком зависит. А тут – ткнули и очень сильно и очень глубоко, мышцы вокруг раны сжимаются сами, закрывая ее, это хорошо, потому что не дает истечь кровью и плохо, потому что наконечник теперь просто так не вытащить, даже если на нем нет зазубрин. Он все равно повернулся внутри тела и при попытке достать нанесет новую рану. Ну а зазубрины тут есть и при попытке достать просто вырвем кусок мяса, нанеся громадную, незаживающую рану.
- Поэтому чтобы доставать стрелы применяют специальный инструмент, но сначала, чтобы раненый не мешал, делаешь так, - молниеносный удар лапой куда-то за ухо и парнишка обмяк закатив глаза – вот, триста ударов сердца у нас есть. Это если конечно так умеешь, если не умеешь – можно дать одурманивающий отвар или просто позвать троих мужчин покрепче чтобы держали. Теперь суем инструмент следом за стрелой и поворачивая вокруг древка пытаемся найти положение наконечника, ты ведь помнишь, что он повернулся почти наверняка? Ну вот, теперь осталось захватить угловые шипы и острие… можно вынимать.
Наружу показался наконечник как бы охваченный этой лентой, весь перемазанный черной свернувшейся кровью. Но оказывается урок еще продолжался:
- Теперь надо было б брать иголку с ниткой из кипятка и зашить рану, и главное не забыть – каждый стежок закрепляется отдельно узлом. Впрочем, у меня пока есть средство получше – клей который может клеить не только мертвое, но и живое. Вот, теперь все, сиди и держи свою руку на этой жиле, как только начнет трепетать или биться редко – зовешь меня, как очнется, дашь отвар напиться, главное не давай вставать, будет упрямиться – зови меня или кого-то из взрослых.
И в следующий миг гуль уже рядом не было вместе с ее змей и котелком, в котором она, змея, любила купаться.
«Ладно», - подумал Кабир,- «парнишка действительно хороший – если выживет, да и родство дальнее, будет хорошая пара». Но стоило поспешить следом, как оказалось, большинство раненых уже были обихожены и отпущены, под присмотр родни. А самые тяжелые оставлены на общественной половине шатра под присмотром родственников и самой гуль. Что характерно даже самые вздорные женщины повиновались у нее одному движению уха.
Оставался самый последний и самый тяжелый раненый – широкий наконечник распорол живот, выпустив наружу кишки. Будь они в походе… здесь же несчастному предстояло долго умирать на глазах у родни. Но гуль сдаваться не спешила, несмотря на клонящееся к закату солнце. И продолжала копаться в потрохах своей змеей.