- Двое ко мне, надо держать!
Пока искали палку чтобы дать в зубы, пришла мысль – смотрю прямо в глаза и касаюсь левой рукой в районе поясницы. По тому, как расслабилось тело, понимаю что вышло, но все равно говорю:
- Так не будет больно. – Мне кивают, и остается только работать…
Это больше всего походило на весеннюю путину. Оставалось только радоваться, что отрава, впрыснутая аптечкой еще не до конца рассосалась, потому и своя усталость и чужая боль не проникали в душу. Потом это все навалится разом, но это потом.
Я сначала пыталась сортировать и спрашивать о самочувствии, но быстро поняла, что проще построить всех в очередь и обследовать подряд. Особую проблему представляли уже старые и воспаленные раны, что с этим делать с теми двумя антибиотиками, что я успела проверить хотя бы на нетоксичность, не говоря уже об эффективности… просто лапы опустились бы, если б не остатки «катри».
А так я оставалась совершенно спокойной. Спокойной, даже при виде спины представляющей из себя красную вздутую подушку толщиной с ладонь, исчёрканную полосами вывернутого наружу мяса покрытого гноем. И это было далеко не самое страшное, что пришлось увидеть.
Потом, уже утром, явился так и не дождавшийся желтого огня Кабир, и взял всю власть из моих отваливающихся лап. Надо было закопать мою ночную работу и поглубже, собрать и рассортировать добычу, да и просто накормить сто с лишним ртов – еще та задачка. Я же честно дезертировала от трудностей – вкатила себе дозу снотворного и продрыхла до вечера, потом проверила результаты лечения, обозвала происходящее чудом и завалилась спать до утра.
Утром меня разбудили, чтобы посадить на первого верблюда в построившемся караване, все остальные уже давно были готовы и сидели по корзинам. В странном отупении смотрела под ноги верблюда до самой утренней молитвы. Потом остановились на молитву и завтрак, и я увидела двух пытающихся играть девочек и их несмелый смех…
Странное это чувство, когда душа на изнанку выворачивается. Тело гнало коня в сторону восхода, не слушая призывов все больше отстающего Кабира, ну куда ему на верблюде соревноваться с конем, а душа пребывала в полном покое… ледяном таком покое…
А потом… Потом я рыдала уткнув нос в тоб догнавшего меня наконец Кабира, а он гладил меня по голове и не знал что сказать кроме расстроенного - «Сестренка, а верблюдов-то за что?» На что я ничего не смогла ответить кроме новых рыданий. Действительно нехорошо вышло, да еще и колодец рядом.
Правда он сам нашел удививший меня ответ – «ну и правильно, теперь точно никто на нас не подумает». От парадоксальности такого вывода я даже всхлипывать перестала, а потом дошло – через три часа тела так раздует, что миллиметрового входного отверстия никто попросту не заметит, да и не похоже это ни на что. Остальные раны хоть и резанные, но на саблю не похоже. А уж то что можно просто уйти ничего не взяв… Словом или мор всех забрал или гуль-ябани порезвился.
Ага тот самый что сейчас рыдает вцепившись в халат своего брата, не замечая что пачкает белый тоб черным…
***
Вечером сидела неподвижно у костра и смотрела в огонь, черная пелена истаивала из моей души и пусть до полного освобождения было еще далеко, но было, по крайней мере, уже понятно что я - это я. Подошел родной человек, положил руку на плечо и спросил:
- Жалеешь?
- Нет, это я утром жалела… Знаешь – я теперь понимаю Марджару из сказки. Не скажу, что оправдываю, но понимаю…
У Гамаля кажется даже оба уха попытались в мою сторону повернуться, с кем поведешься однако… Кабир тоже озадачен – так поглаживает бороду что того гляди ее лишится.
- Вот и мне захотелось, сделать чего-нибудь в духе тысячи и одной ночи, да вот все равно не смогла, ну и правильно!
- Но, о чем вы, тетя? – эх, где мои времена, когда я не задумывалась, что за красивым личиком скрывается череп? А за красивой сказкой реальная история…
- Вот смотри – сорок разбойников, сорок здоровенных мужиков сидят по горшкам из-под масла, именно по горшкам, потому что сквозь мешок человек прекрасно прощупывается. А операция была хорошо продумана – в одной из версий они даже миски на головах держали, чтобы все думали, что в горшке действительно масло. Не учли только одного – в таком положении через пару часов тело затечет так, что двинуться не сможешь. Правда, возможно и это учли – ведь не даром, ждали пока все уснут, а не напали сразу как сняли ношу с верблюдов…
А так можно было повытаскивать подельников по одному и подождать пока они смогут драться – все спят и время есть. Но тут Маджара раскрывает этот хитроумный план. И что она делает? – она не сообщает мужу, чтобы он решил, что делать, не бежит за помощью к страже или к соседям. Ведь она поняла, что разбойники беспомощны. Нет – она берет и кипятит ведро масла, сколько нужно времени, чтобы это сделать? Потом возвращается и выливает кипящее масло на голову живому и беспомощному человеку – вопль скорее всего был не слишком громкий, скорее хрип, в тесном горшке и глубоко не вздохнешь – иначе сбежалась бы вся округа, но тем, кто в соседних горшках все прекрасно слышно… И они все сидят там, не в силах пошевелится и ждут, ждут – пока вскипит следующее ведро масла. И так – тридцать восемь раз.