— Всё нормально, — махнул рукой юноша и отправился к повозке, — Такова жизнь торговцев, я понимаю.
Ждан беседовал со стражниками, пока Мирослав смазывал раны мазью, которую нашёл среди вещей прошлого владельца котомки, накладывал повязку и менял рубаху. По мнению юноши, тот описал всё произошедшее слишком уж приукрашено. Но спорить не стал, ведь стражи ушли. А значит, нежеланного внимания удалось избежать.
— Ну вот и всё, — сказал Ждан, спрыгнув с телеги, остановившейся на рыночной площади, — Отсюда до богатырской академии рукой подать.
— Спасибо, Ждан, — кивнул юноша, спрыгивая следом, — За сим прощаюсь.
— Дарён, ты это, как обустроишься, заходи через недельку ко мне. Я тебя за спасение отблагодарю. Вон, в конце площади мой дом, с кочетком зелёным на крыше.
Многие из тех, кого знал Мирослав, стали бы притворно скромничать и отказываться. Но сам он всегда считал это блажью. Так что ответил так, как считал правильным:
— Договорились. Скоро свидимся, значит.
Они пожали друг другу руки и разошлись. Юноша быстро нашёл взглядом белоснежный шпиль здания академии и направился к нему. Минут через пятнадцать неспешного ходу он оказался у кованых ворот, резко выделявшихся на фоне прочих деревянных. В аккуратной будке рядом в полудрёме сидел мужчина средних лет.
Заметив приближающуюся фигуру Мирослава, тот мотнул головой и уставился на него. Стоило юноше приблизиться к окошку, как привратник заученно оттараторил:
— Документ удостоверяющий личность, документ о подтверждении наличия духовного дара, документ от представительства с места проживания.
Всё перечисленное в котомке Дарёна оказалось, что Мирослав проверил ещё по дороге. Он положил затребованные документы на деревянную поверхность перед привратником.
— Тааак. Что тут у нас. Грамота от Афанасия Щукина, старосты деревни Сухотравка, Краеречинского уезда. Грамота о подтверждении наличия духовного дара у Дарёна Русалова-Щукина, заверенная Афанасием Щукиным. Форма заполнения типично окраинная, но печати подлинные. Документ удостоверяющий личность…
Привратник покрутил в руках именную дощечку и закатил глаза.
— Как же вы меня все доконали…
— Что-то не так с моей табличкой, уважаемый? — спросил Мирослав.
— Десять лет! — мужчина перевёл взгляд на юношу и потряс ладонью с растопыренными пальцами, — Десять лет назад указ о замене дощечек на металлические вышел! И каждый год ваш деревенский брат приходит с вот этим вот!
Теперь привратник помахал дощечкой и швырнул её к грамотам.
— Хватит с меня. Пока не принесёшь удостоверение современного образца — не пущу. Можешь злиться, браниться, да карами грозиться. Мне всё одно. Не пущу.
Мужчина уставился на него с максимально хмурым лицом, явно готовый ко всему. Но вместо ожидаемой реакцией получил смиренный кивок.
— Я понимаю. Приношу извинения за доставленные неудобства. Наша деревушка на самой окраине Семикняжия находится, да и батюшка мой не молод уже. Уж не знаю, указ не дошёл или отец его потерял, не прочитав. Вы, уважаемый, не гневайтесь, а лучше скажите, куда же мне обратиться, чтобы исправить этот ужасный недочёт.
Юноша мог явственно видеть, как опускаются плечи и расправляются мимические морщины на лице привратника.
— Сейчас поздно уже. Завтра придёшь в городскую управу. Там скажешь, что тебя из академии послали поменять документ. Они уже привычные, так что быстро всё сделают.
— Хорошо, так и поступлю. Но, как вы метко заметили, на дворе уже ночь почти. Не пропустите ли меня в академию, чтобы переночевать?
— Звиняй, парень. Не положено. На территорию академии вход разрешён только работникам, учителям, студентам и абитуриентам.
— Так ведь я и есть абитуриент, — сказал Мирослав.
— А вот и нет! — ответил ему привратник, — Абитуриентом ты станешь, когда я проверю все три нужных документа и тебя внутрь пропущу. Ну или сменщик мой. Зависит от того, как долго ты с оформлениями валандаться будешь.
«Вот же паскудство. Старый скряга выделил Дарёну так мало денег на дорогу, что их даже до Бориславля не хватило. Куда уж тут на постоялый двор идти ночевать…»
Мирослав закатил глаза и устало вздохнул.
— Увидимся завтра…
«Можно было бы заглянуть к Ждану, но лучше уж одну ночку потерплю неудобства, а его должок приберегу на будущее.»
Мирослав прошёлся по улице, уселся на ближайшую лавку и задремал.