Наевшись до отвала сладких ягод и фруктов, Итаэль набрал воды и уже собирался умоститься на берегу, когда ветви затрещали, и из зарослей выпрыгнул зверь. Если бы он не был ранен, возможно, Итаэлю и удалось бы мирно разойтись даже с голодным баругой, но хищник, разъярённый болью и жестокостью недавней схватки, молниеносно бросился на жертву. Первый удар когтистой лапы смягчил висящий на груди наполненный водой бурдюк. Только поэтому кишки Итаэля тут же не вывалились наружу, но второй удар пришёлся по голове. Мальчик лишь успел закрыть лицо руками и закричать, но неимоверно острые когти зверя распороли кожу от запястий до самых локтей. Хлынувшая на камни кровь тут же сделала их скользкими. Баруга заревел, Итаэль оступился и упал прямо в озеро. А в следующее мгновение сквозь листву блеснула молния. Совершенно белая, абсолютно прямая, точно столп, подобно карающему мечу небес, она вонзилась в зверя, и тот рухнул замертво, поджаренный до костей. Отвратительный запах палёной плоти и шерсти разлился смрадной волной. Отчаянно пытаясь не потерять сознание, Итаэль выбрался из воды. Отыскав нужные лечебные травы, обмотав ими руки, как смог, перетянул поясными кожаными лентами.
"Что... это было? - пытался осмыслить мальчик, бредя сквозь дебри обратно к храму. - ЧТО только что произошло?.."
В храме все ещё спали, поэтому Итаэлю не оставалось иного выхода, кроме как обратиться за помощью к брату Летарису. Мальчик думал, тот начнёт его ругать за своевольство и отчитывать за неосмотрительность, грозить наказанием за то, что вышел за внешние ворота без разрешения, но вместо ругани старший брат нашёл свечу, стальную иглу и шёлковые нити.
- Само не заживёт, нужно зашить. Будет больно, так что потерпи. Если раны загноятся, придётся отрезать руки.
По сосредоточенному лицу старшего брата было понятно, что он не шутит. Итаэлю пришлось послушно вытянуть руки на алтаре.
- Такие глубокие раны. Но кости, вроде, целы. Что с тобой случилось? Не похоже, чтобы ты с кем-то подрался. На тебя напал зверь?
- Да, - выдавил мальчик, жмурясь изо всех сил, но всё равно обливаясь слезами. Он выпил горчаного отвара с настойкой ревья-корня, лучшего противоядия и обезболивающего, но даже так боль была дикой. Возможно, именно поэтому брат Летарис пытался отвлечь его разговорами?
- Что за зверь? Наверное, он был огромным? Ты убил его? Каким образом?
- Нет... не я... с неба... белая молния упала с неба... и сожгла его!
- Удивительно... Похоже, нервы не пострадали. И сухожилия не задеты, значит, скоро раны заживут. Ещё чуть-чуть. Вот так, - затянув последний шов и закрепив нить, Леам вздохнул. - Давай перевяжу. И постарайся не пользоваться руками некоторое время.
Обмотав тонкие руки лечебной тканью, Леам неожиданно для себя погладил мальчика по светлой голове так, как это часто делал отец Кнаритон.
- Ты молодец. Хорошо держался. Наверное, проголодался? Хочешь, что-нибудь приготовлю для тебя?
- Только... для меня? - Итаэль, наконец, открыл глаза и Леам впервые подумал, что они потрясающе чистые и честные, и по-настоящему прекрасны.
- Ну, все остальные ведь спят. А тебе нужно теперь хорошо питаться, чтобы поскорее выздороветь. Так, чего бы ты хотел? Наверное, чего-нибудь жидкого, чтобы не пришлось просить кое-кого кормить тебя с ложечки?
- Братец Летарис, какой же Вы оказывается... - Итаэль, внезапно замолкнув, положил голову на алтарь.
- Какой? - Леам, будто опомнившись, убрал ладонь с головы мальчика.
- Я лучше лягу спать, - пробормотал Итаэль, - Спасибо Вам, но я не голоден.
Леам, беспокоясь, чтобы не появился жар, время от времени присаживался у постели мальчика и перечитывал медицинские трактаты. Он приготовил несколько различных снадобий на случай осложнений. Но мальчик спал крепко, без единого движения, даже когда Леам менял ему лечебные повязки. Раны затянулись на удивление быстро. Способствовали ли этому крепкие отвары или же тело мальчика было само по себе настолько сильным, но только к сроку всеобщего пробуждения он встал с постели и был готов выполнять обычную работу, какой занимался всегда. Леам, однако, ещё некоторое время следил за тем, чтобы ему не поручали ничего тяжёлого. Если кто-то и обратил на это внимание, то интересоваться причинами не стали. Таким образом, эта история оказалась их общим секретом, и Леам почувствовал некое странное стеснение от того, что невольно стал сам искать встречи с Итаэлем, чтобы заглянуть в его глаза и убедиться, что с мальчиком действительно всё в порядке.
Незадолго до церемонии совершеннолетия отец Кнаритон вручил Итаэлю маленькую резную деревянную шкатулку, в которой оказался ржавый ключ.
- Тебе, наверное, интересно узнать, что это такое?
- Очевидно, моё наследство? - Итаэль подставил ладонь, перевернув шкатулку.
- Мы нашли его в твоей корзине. Я не знаю, что это, но возможно, тебе стоит расспросить брата Летариса. Он как-то задавался вопросом о твоём происхождении, может быть, ему удалось что-нибудь узнать.
- Даже так? - хмыкнул Итаэль. - Не слишком ли много внимания он уделяет таким мелочам?
- Он пытается это скрывать, но на самом деле, ты ему дорог.
- О да, я успел это прочувствовать, как следует, - вздохнул Итаэль.
- Ты определился с выбором пути, мой мальчик? - отец Кнаритон ласково улыбнулся, погладив его по голове.
- Да, отец. Я собираюсь покинуть Осколок.
- Вот как. Что ж, я буду читать заповеты, чтобы твой путь протекал в потоке Воли Уньо.
Церемония не была чем-то выдающимся или значимым. Просто изобильный обед за шумным всеобщим столом, где каждый, кто желал, мог попрощаться с Итаэлем и пожелать удачи в выбранном пути. Для Итаэля же церемония означала, что отныне он обязан сам заботиться о своих потребностях.
- Ты куда-то собрался? - до внешних ворот оставалось всего несколько шагов, когда на пути неожиданно возник брат Летарис. Словно он стоял там специально, дожидаясь его. Став совершеннолетним, Итаэль теперь мог говорить с ним, как с равным.
- Не ты ли говорил мне попытать счастья на Фейбах или даже Фейва? - криво усмехнулся юноша. - Узнать о мире?
- Говорил. Так ты собираешься покинуть нас навсегда?
- В отличие от тебя, ряса мне не идёт, так что у меня никогда не было намерений становиться молящим, - пожал плечами Итаэль, равнодушно глядя в глаза старшему брату. - К тому же, ты ведь знаешь, я нечист.
- Ты говорил, что не убивал зверя.
- Но я не уверен, что в его смерти не было моей вины.
- Я пойду с тобой.
- Вот ещё!
- Ты должен кое-что увидеть, - брат Летарис подошёл так близко, что со стороны могло показаться, будто они стоят, взявшись за руки.
- Хорошо, но после этого я уйду, брат, - покорность, с которой он согласился, была последним прощальным подарком. Леам отчётливо ощутил это.
В заброшенном дворе ничего не изменилось. Вернее, он опустел ещё сильнее, ведь даже соседи переехали, чтобы оказаться как можно дальше от проклятого места.
- Это дом твоих родителей, - объяснил Леам. - А это священное дерево, возможно, твоя мать и...
- Помолчи теперь, - твёрдо перебил его юноша. - И не ходи за мной.
Отперев ворота ржавым ключом, Итаэль вошёл во двор, по пояс утопая в травах. Поднявшись по ступеням, толкнул двери и скрылся в доме.
Леам не знал, дожидаться ли ему здесь или же вернуться в храм. Он много дьешэм думал над тем, что если окажется, они действительно связаны кровью? Что будет, если он потеряет кровного родственника? Постепенно, шаг за шагом на смену удаляющемуся дьеш подкрадывалась шэма. Ожидание стало затягиваться и Леам начал гадать, что такого могло задержать Итаэля. Не плачет ли он там, сидя в одиночестве, обнаружив свою хрустальную колыбель? Или исследует её в поисках какой-нибудь подсказки, где находится железная пещера? И зачем ему, Леаму, знать ответы на эти вопросы? Задумавшись, он присел под воротами. А может быть, Итаэль уже давным-давно выбрался через окно с другой стороны дома и ушёл далеко-далеко, а он, как послушный пёс дожидается под порогом?