На радостях решила покататься с Гаретом по реке. Ехать на озёра уже поздно, а для лодочной прогулки - в самый раз. Гарет предложил сплавать за пределы Нэвиля, посмотреть на гнездовья птиц. В Вертавейне по весне собиралось много пернатых. Кто-то пролётом, а кто - на всё лето. Попадались изумительные экземпляры, вроде хохлатых журавлей и ярких фламинго. Последние облюбовывали наши озера редко, но если уж появлялись, привлекали всеобщее внимание.
- Нехорошо у нас как-то выходит, - Гарет спустился на пристань и протянул руку, помогая мне. Каблуки застучали по деревянным сходням. Я старалась не оступиться, не угодить в щель. Вода в Адроне ещё прохладная, купание мне ни к чему. - Что ни неделя, то ссора. Никогда такого не было.
- Наверное, просто усталость, - предположила я.
- От чего? Или от кого? - Гарет пристально смотрел мне в глаза. - Лена, ты стала такая... Словом, раздражительная.
- Говорю же: усталость. У меня на работе неспокойно, расслабиться не удаётся. Тот же Шакир, чтоб ему на пенсии вечно в нарды играть, донимал... У тебя тоже не сахар, одни командировки. Отпуск забыт, до нового - ещё два месяца, вот и лаемся.
Гарет кивнул, соглашаясь, и направился к лодочнику, чтобы договориться о цене. Я же осталась стоять, придерживаясь рукой за каменную набережную.
После коротких переговоров, лодочник согласился уступить лодку и остаться на берегу. Взамен взял залог и плату за трёхчасовое катание.
Гарет вернулся и помог сесть в лодку. Я устроилась на корме, будто королева, а милый сел за вёсла.
Мы плыли вниз по течению, наслаждаясь видом пробуждавшегося и расцветавшего под волшебной палочкой весны Нэвиля.
Город с воды и город с тротуара - две абсолютно разные вещи. Чтобы прочувствовать Нэвиль, нужно обязательно увидеть его истинным - в глади Адрона. Тогда понимаешь весь замысел архитекторов, открываешь для себя новые грани, осознаёшь, что важно, а что второстепенно. Да и масштабы совсем не те.
Мосты с воды и вовсе божественны. Неслучайно на них по вечерам любовались с лодок десятки людей. На радость прокатчикам и назло кораблям.
Судоходство на Адроне началось ещё в прошлом месяце, поэтому Гарет правил вдоль берега, чтобы не попасть под баржу или прогулочный кораблик.
От воды веяло холодом, поэтому я запахнула пальто.
- Гарет, как опера?
- Да не ходил я, - вздохнул милый. - Хотел, но в последний момент извинился перед Эльгой и предложил пойти с подругой. Она обиделась, к слову.
- Конечно, - улыбнулась я. - Я бы тоже обиделась, если бы молодой человек пригласил на свидание и не пришёл. И не надо говорить, будто она просто так, за компанию, в оперу собралась.
Гарет промолчал и выровнял лодку.
Мы проплывали мимо Карательной инспекции, и я невольно взглянула на её окна. Они полыхали золотом от солнечных лучей, будто вместо стекла вставили листы драгоценного металла.
На миг вспомнила о работе и тут же выкинула её из головы. Всё завтра: и журналист, и поездка на место убийства мальчика, и некромант. Нужно отдыхать, иначе стану алкоголичкой и неврастеничкой.
Мост короля Эстефана, а вместе с ним и центр города остался далеко позади. Мимо тянулись кварталы, заселённые 'работниками умственного труда', то есть учителями, живописцами, дурными актёрами и прочее, и прочее. За ними начинались дома рабочих - обшарпанные и неказистые. Набережные тоже изменились: исчезла витая решётка, её сменила простенькая, литая. То и дело мелькали дымящиеся трубы - даже в выходной день заводы работают. Склады, доки... А сквозь робкую зелень Одисского парка видны железнодорожные пути. Они пересекали Адрон по гремучему мосту, построенному пару лет назад для новой ветки, соединившей Нэвиль с северо-западом страны.
Набережная обрывалась постепенно. Сначала исчезла каменная облицовка, её сменили деревянные сваи, затем пропали и они.
Гарет на время отложил вёсла и позволил течению нести нас за пределы Нэвиля.
- Воздух-то какой! - протянула я, вздохнув полной грудью.
Гарет улыбнулся и кивнул.
Мимо нас проплывали другие лодки: не только мы катались по реке. Некоторые, особо нетерпеливые парочки причалили к берегу и самозабвенно целовались. Весна...
Подумала и перебралась ближе к Гарету. Тот обнял и прошептал, что я опрокину лодку, если не вернусь обратно.
- На скамейке же есть место! - возмутилась я. - Почему нельзя сесть тут?
- Хочешь грести? - подмигнул Гарет. - Охотно уступлю эту почётную обязанность. На корме и сидеть приятнее...
Грести я не хотела, поэтому ретировалась на корму.
Птицы заявили о себе задолго до того, как мы их увидели: они галдели на разные голоса. Казалось, не осталось ни одних зарослей, будь то камыш, ракитник или ивняк, где бы ни притаились пернатые.
Лодка осторожно скользила вдоль множества островков в пойме Адрона. Река здесь стала шире, обзавелась протоками и рукавами, которые затем все вместе вливались в одно из озёр, которое, в свою очередь, питало водой другое озеро. Если бы не позднее время, мы бы туда ходили.
На берегу возвышалось несколько коттеджных посёлков. У них были собственные причалы, огороженные от посягательств простых смертных. Возле них покачивались на волне лёгкие парусные судёнышки.
Дорогое место, даже несмотря на то, что выше по течению рабочие кварталы.
Гарет выбрал один из рукавов Адрона и осторожно грёб, стараясь не наткнуться на мель или не пропороть днище о корягу.
Птиц я насмотрелась сполна. Видела и журавлей. От восхищения даже перехватило дыхание.
Мы уже возвращались, когда поднялся ветер.
Гроза пришла внезапно и обрушилась ливнем. Одежда тут же промокла до нитки, но это не самое главное: Гарет никак не мог справиться с лодкой, которую несло на берег. А тут ещё навстречу нам плыло прогулочное судно...
Я плохо помнила, как и что произошло. Вот, казалось бы, мы разминулись, но судно тяжёлое, а лодка - лёгкая, волна потянула её за собой, ударив о борт кораблика. Доски треснули, и мы с Гаретом мгновенно оказались в воде. С головой.
Единственное, о чём просила, - это не попасть под гребной винт. Это верная смерть, жуткая и кровавая. А ведь нас затянуло под прогулочное судно... Ноги опутали водоросли, дыхания не хватало, набухшая юбка тянула на дно.
Вот так, никогда не знаешь, какую карту бросила на стол судьба. Ещё недавно ты бодра и весела, думаешь о любви, хочешь поцеловать милого, а вскоре тебя, посиневшую и безжизненную, вытаскивают на берег...
Невольно вспомнилось предсказание гадалки. Она всё-таки истолковала всё неправильно, хотя карты выпали верно. Был возлюбленный, было счастье и есть боль - та самая девятка мечей.
Я отчаянно боролась за жизнь, старалась не тратить понапрасну воздух. В мутной воде ничего не видно, непонятно, где стремнина, где берег. И где Гарет... Где Гарет?! Не закричишь, не позовёшь...
Понимая, счёт идёт на мгновения, потому как вода уже наполняет лёгкие, а холод сковывает члены, потянулась к застёжке юбки. Не до приличий, когда речь о жизни. Пальцы не слушались, крючок никак не поддавался.
Неожиданно что-то подхватило меня, дёрнуло и резко потащило вверх, к свету.
Оказавшись на поверхности, закашлялась и наглоталась воды. Волны накрывали с головой, немеющие руки устали грести...
Гарет, придерживая меня, пытался грести к берегу. Выходило плохо: он тоже отдал слишком много сил. Радовало одно - Гарет жив.
Кажется, на берегу кричали - сквозь плеск воды я плохо слышала.
Медленно, но верно накатывало оцепенение.
Сколько человек может продержаться в холодной воде? То-то и оно. А на мне ведь ещё пальто, его я снять не успела. Юбку, впрочем, тоже. Она облепила ноги, сковав их не хуже цепей.
Нам бросили верёвку. Гарет уцепился за неё и, глянув на меня, прошептал: 'Держись!' У него тоже зуб на зуб не попадал, а висок кровоточит. И это не просто ссадина.