— Лена, он тебя обнимал!
Так, это явно не Мирра.
Лихорадочно соображала, когда Лотеску умудрился меня обнять. Только на приёме. Значит, там же был кто-то из Налоговой инспекции, кто-то, кто знал меня в лицо. Тогда понимаю, почему Гарет так разбушевался.
— По-дружески, Гарет, по-дружески. Уймись, ревнивец! — я рассмеялась, сводя всё в шутку. Но реакция милого грела самолюбие. Значит, любит, значит, сожалеет о своём поступке. — Приезжай, я тебя чаем напою.
— Лена, что у тебя с ним? — не унимался Гарет. — Признайся, это ради повышения?
Ой, дурак!
Тут же меня обуяла злость. Значит, по мнению милого, я шлюха? Да я бы никогда не согласилась, даже если бы Лотеску угрожал увольнением! Это дело принципа.
Молчание затянулось. Гарет ожидал ответа, а я шумно дышала, унимая раздражение и пытаясь облечь мысли в предложения. Желательно цензурные.
— Вот, значит, что ты обо мне думаешь! — наконец, слова нашлись. — Очень приятно, Гарет, спасибо, что сказал! Почему же ты жениться-то хочешь на дряни, которая ради пары ршанов готова под любого мужика лечь?
— Лена, я совсем не об этом, — стушевался Гарет и сразу затих.
Только я разбушевалась. Слишком крепко задели слова Гарета, будто в помоях искупалась. Так горько и обидно! Даже слёзы на глаза навернулись.
Да если бы я служебные романы заводила, не мыкалась бы в поисках работы в Нэвиле. И в дипломе бы иные отметки стояли, и… Словом, устроилась бы припеваючи. Да Гарету ли не знать! Я же, когда попалась с налогами, только флиртовала, но не лезла в постель.
— Знаешь, да пошёл ты! — в сердцах крикнула я. — Либо извинись немедленно, либо… Либо я пойду и с начальником пересплю. Тебе назло! А что, он красивый, обходительный, как мужчина тоже, наверное, хорош… Ты же… Ничего, утешишься! Вчера же отлично устроился, девицу даже искать не пришлось.
Злые слёзы душили, заставляя говорить гадости. А ведь я с Гаретом помириться собиралась. Какой уж теперь мир!
— Лена, я сейчас приеду, — оборвал Гарет очередную мою тираду. — Нам нужно поговорить.
Вместо ответа нажала на отбой и откинулась на подушки.
Когда эмоции немного улеглись, побрела на кухню — завтракать и пить кофе.
Идти никуда не хотелось, видеть кого-то — тоже, поэтому решила весь день посвятить бумагам редактора «Глашатая». Работы лечит любые сердечные раны.
Никогда не думала, что для двенадцати полос газеты требуется столько материала! Тут одних черновиков до конца года хватит. Секретарь положила даже то, что не пошло в печать.
Густав ишт Майер тоже вёл плодотворную журналистскую жизнь. Писал о политиках, разного рода финансовых махинациях, светских скандалах и культурных мероприятиях. Например, об открытии музыкального училища. То есть о чём угодно, лишь бы платили.
Позёвывая и поглощая кофе литрами, разбиралась с закорючками чужого почерка. Он у Майера оказался мерзким, хуже моих бывших учеников. Бумагу журналист экономил, поэтому на одном листе могло быть начало одной статьи, а на обороте — наброски другой. Пришлось всё это маркировать, компоновать…
Детские утренники отмела сразу — некромант не мальчишка, а остальное приходилось читать. Уже через два часа выяснилось, что Майер успел досадить куче людей. Он совал нос во все щели, вытаскивал на свет чужое грязное бельё. С его лёгкой руки затеяли пару громких расследований, закончившихся не менее громкими отставками и даже тюремным заключением для одного казнокрада.
Отложив на время записи Майера, снова взяла статьи невышедшего выпуска газеты. Я ещё раз пробежала глазами заголовки, пытаясь понять, зачем уничтожили именно его. И пришла к парадоксальному выводу: преступника не интересовал этот номер. Там не было ничего сенсационного. О преступлениях некроманта ни слова.
— Лена?
От неожиданности едва не выронила бумаги, а потом вспомнила: у Гарета ключ, поэтому и вошёл без стука.
Не сочтя нужным ответить, — не меня же оскорбили! — подняла глаза и выжидающе уставилась на молодого человека. Как-то неудобно называть Гарета любовником, поэтому, по примеру девушек, продолжала представлять его молодым человеком. Кстати, он меня на два года старше.
— Лена, ты это специально?
Вместо того чтобы просить прощения, Гарет хмурился.
Пожала плечами — мало ли, о чём он, и вернулась к черновикам Майера. Нужно отложить самые громкие расследования и по ним сделать запросы в учебные заведения. Уверена, среди тех, у кого рыльце в пушку, есть некромант.
— Я пустое место, да?
Гарет сел рядом, крестив руки на груди.
— Я обижена, между прочим, — напомнила я. — Из-за тебя пришлось сгорать от стыда перед коллегами и навязываться начальнику. Думаешь, он обрадовался, узнав, что планы на субботу пошли коту под хвост? А мне, ой, как было приятно его уговаривать! И вдвойне приятно узнать, что на самом деле думает обо мне будущий муж. Как опера? Хотя бы слушали или целовались?